Во-вторых, английский перевод кошмарен, недаром даже в тексте встречаются апелляции к переводчику. Во многих случаях приходится угадывать, что имелось в виду, и, конечно, нет гарантии, что я угадал верно.
Респондента зовут Михаил Голубовский. Во время войны он носил псевдоним Михаил Бобров, после войны - Михаил Соловьев.
Респондент #359
(Белоруссия, Смоленск, Брянск)
Население западных областей "обманывалось", они встречали немцев с восторгом, крестьяне с хлебом-солью, присматривались. Сначала немецкая армия вела себя очень пристойно.
Как только Советы отступили, склады, магазины и покинутые дома были разграблены, везде можно было слышать украденные граммофоны.
В августе 1941-го поступил приказ советским войскам, которые остались в тылу, уничтожать принадлежащий населению скот. (Выжженная земля, расстрел коллаборационистов).
Грабеж объяснялся отсутствием [вероятно, оговорка, верно: наличием - ИП] бытовых товаров и пр. на военных складах – базах военного снабжения, которым почти во всех городах не хватило времени на эвакуацию. Немецкая армия не обращала внимание на это воровство. Кроме оружия и боеприпасов они позволяли населению забирать все. Хаос на складах, некоторые погибли. Немецкие солдаты "организовывали" распределение: первыми пускали женщин и детей; каждый солдат получал по два яйца и пр.
В Западной Белоруссии осталось на месте почти 90% населения. Эвакуировались лишь партийные начальники и люди с автотранспортом. Остались и некоторые евреи – полная дезориентация – воспоминания о немцах 1918 года.
Немецкая администрация, сначала только военная, решала исключительно военные задачи: размещение, снабжение войск. Одновременно населению было разрешено организовать самоуправление. Сначала в него вошло много коммунистов, их даже не регистрировали, возможно, немцы пошли на это намеренно. Чтобы получить допуск, нужна была бумага от коменданта. Я просто ждал своей очереди, когда люди получали назначения (Мглин, сентябрь 1941-го). Сначала вызывали
1) врачей, учителей
2) бывшие коммунисты приходили сами, но они не пользовались популярностью.
Комендантом был старый немецкий солдат. Комендатура располагалась в бывшем здании райкома партии – даже портреты Политбюро все еще висели на стенах. Стоял бюст Сталина, на голову которого была надета офицерская фуражка. Один инженер сказал коменданту: "Я - капиталист" и попросил назначить его директором фабрики. Комендант согласился. В это время лучшие кадры отказывались служить немцам, к примеру, в моем присутствии школьный учитель, очень приличный человек, отказался стать бургомистром, и был назначен бывший коммунист.
Позже они стали регистрировать всех коммунистов. В немецкой армии не было управленческих хозяйственных проблем. "Золотых фазанов" на территориях, контролируемых военными, не любили. Между рейхскомиссариатом и территориями военного управления существовала большая разница.
На последних немцы не вмешивались – сепаратистские отделы. Немцы пытались восстанавливать. (?? - переводчик)
Раздел колхозов: 120 дворов, 60 лошадей .Было решено, что каждый двор имеет право получить лошадь. Бросили жребий. 60 дворов получили лошадей, а остальные должны были обеспечиваться деревней: лошадей ловили в лесу, воровали у немцев или покупали.
Земля делилась по соглашению, очень тщательно, поскольку ее было немного. Снова начала применяться вспашка с чередованием глубины. .....[многоточие в оригинале - ИП] бригада расположилась в деревне. Три дня жители деревни спорили, затем решили пахать и сеять вместе, а уход за полями и жатву вести по отдельности. Осенью 1941-го они все еще вместе работали на тракторе, а затем поделили все на отдельные наделы.
Решения принимались на собраниях, на которых женщины много шумели, но голосовали только мужчины, потому что "баба не знает, за что ей голосовать". Проиграв голосование, меньшинство могло затеять драку. Разногласий было много – оборудование было частично поделено, но некоторым досталась техника худшего качества.
Многие директора колхозов остались на своих местах и стали бургомистрами. Я ничего не слышал о настроениях "за колхозы". Авторитет хороших директоров колхозов и бригадиров принимался во внимание, они становились руководителями. Крестьяне также уважали бывшего секретаря партячейки, школьного учителя, и не начинали свои собрания без него. Были единичные случаи, когда коммунистов били, но не слишком сильно, к примеру, деревенского милиционера (за старые обиды), недолюбливаемого секретаря парторганизации и пр.
Вспашка с чередованием глубины была введена не в силу традиций, а потому что наделы были чересчур разными.
Крестьяне не выводили из строя оборудование, напротив, они назначали людей для его охраны. Ни мысли о МТС, хотя они и не хотели делить тракторы. Самыми счастливыми были деревни, в которых располагались тракторные бригады, мы даже знаем случай, когда одна деревня пыталась воевать с другой за трактор. Впоследствии тракторы воровались. В таких случаях немцы посылали отряд и возвращали трактор.
Немецкая экономическая политика не была организованной. Они занимались поборами с населения как и Советы: раньше с собственной коровы надо было сдавать 160 литров, сейчас 100 литров, но владелец должен был сам доставлять молоко. До жатвы 1942-го не было речи о сдаче зерна, но в 1942-43-м немцы собирали зерно пропорционально площади (однако, не больше, чем надо было сдавать в МТС)
Старосты в деревнях выбирались на собраниях, и обычно немцы подтверждали их полномочия. Бургомистры и районные начальники чаще назначались немцами из числа сотрудников бывшей советской администрации.
Деревенские школы и больницы снова начали работать, прежняя система была более или менее сохранена
И мысли создать частную медицинскую помощь и заставить население оплачивать собственные медицинские расходы не возникло. Было трудно обеспечить снабжение. Десятилетний план за короткий период.
В учебниках были заклеены портреты Ленина, но сами учебники были старыми. В Минске процесс белорусизации привел к публикации новых. Каждая деревня и город платила за своих школьников учителям: либо платили товарами, либо пахали их землю.
Промышленность. В Борисове на Березине немцы забрали себе бумажный комбинат и деревообрабатывющую фабрику. Все остальное, включая тяжелую промышленность, было отдано местной администрации, которой на самом деле там нечего было делать. Город вызывал всех оставшихся рабочих фабрики на работу, и они запускали ее (это было сделано с разрешения немецкой администрации). Взять для примера фабрику имени Сталина в Бобруйске: рабочие решили, что бесполезно запускать фабрику и кроме того ей нечего было выпускать. Немцам она была не нужна. Было решено производить другую продукцию и так как у населения не хватало кухонной утвари, стали делать ее. По лесам валялись разбившиеся самолеты – специальные бригады посылались в леса на сбор алюминия, алюминий также покупался или выменивался у деревенского населения за гончарную посуду. Месяцем позже на рынке появилась чудесная кухонная утварь из дюралюминия. Позже немцы заказывали целые грузовики такой утвари.
Валютой были рубли и марки, но они не имели большого значения: на фабриках отдавали предпочтение бартеру, одна тарелка стоила десять яиц. На фабриках бывшие мастера пользовались большим авторитетом, чем инженеры. Обычно все вопросы обсуждались, и все принимали участие в этой дискуссии (к примеру: когда стали выпускать другую продукцию, некоторые специалисты оказались ненужными, им пришлось переучиваться). Зарплаты зависели от величины семьи.
Перед войной пахали на 12 сантиметров вглубь (согласно закону). Сейчас крестьяне сами выбирали глубины вспашки, в зависимости от каждого участка земли несмотря на протесты тех, кто работал на тракторах – глубокая вспашка тяжелее. Старики ходили за тракторами и проверяли, чтобы борозды были, скажем, 14 см. глубины.
В деревнях было много чужаков, но староста проверял их или их могли привлечь к ответственности. Красноармейцев было легко опознать.
В колхозах были лишь промышленные удобрения. Когда у людей появились собственные лошади, можно было видеть крестьян с ведрами, собирающих навоз.
В 1942-м урожай был таким, какого Белоруссия никогда не видела. И тогда немцы подняли налог. Еще в 1943-м хранилось много зерна, которое не было сдано немцам.
Сильно развилась бартерная торговля. Уже в 1943-м в каждом дворе была собственная лошадь. Целая деревня уезжала за покупками, с ними приходилось торговаться. Там, где было много лошадей, в посевную они становились "общей собственностью". В 1942-м были дворы даже с пятью лошадьми. Многие лошади были украдены у немцев. Ярко проявлялся собственнический инстинкт.
До 1943-го люди были уверены, что большевики никогда не вернутся. Даже если немцы достигнут Урала, им придется держать по паре сотен человек в каждом районе – в таком случае эффективная эксплуатация будет невозможна. Русские чувствовали себя нищими, говоря: "Что немцы могут с нас взять, ничего." В районах, которые были ближе к фронту, настроения по отношению к немцам в первый год не изменились, скорее наоборот. В то время партизанского движения еще не существовало. Немецкие солдаты быстро сходились с крестьянскими семьями, их звали к столу. Поодиночке немцы не вели себя нагло.
В Бобруйске было 100000 человек населения, 16000 из них евреи. В начале были лишь отдельные случаи побоев, их было немного. Очевидно, немецкая армия все еще не знала о жестоком преследовании евреев. Через два или три месяца командиры объявили о создании гетто. Они объяснили это как временную меру, которая прежде всего была ответом на диверсии. Сначала в гетто не было забора, и население воспринимало его спокойно. Антисемитизм существовал, но лишь на поверхности. Женщины кричали на рыночной площади: "Зачем они захапали наших евреев?". В тот момент еврейские доктора, портные и пр. все еще сохраняли свою работу.
В марте 1942-го прибыли первые эсэсовцы, до этого через город прошла лишь одна танковая дивизия. Тайная полевая полиция находилась в военном подчинении и была слабой. Но теперь прибыли люди из СД, заняли несколько зданий и вывесили свои флаги с черепами.
Они вели себя иначе, были настроены враждебно и не сходились с населением. Коммунистов зарегистрировали, гетто было огорожено, но евреи все еще ходили на свою работу. Появились гражданские чиновники, хозяйственное управление, была попытка поднять налоги с населения. Было объявлено, что присвоение колхозного имущества – деяние, направленное против немцев, и крестьян заставили вернуть все, что они забрали.
Сельскохозяйственные коменданты исполняли роль смотрителей. Армия все еще оставалась в стороне. Деревни стремились выкупить свою свободу и подкупали немецких чиновников. На все предприятия были посланы зондерфюреры от хозяйственного управления с целью следить за сохранностью "трофейной" собственности. Понемногу они перехватывали руководство фабриками и меняли управляющих. Затем, к примеру, вышел приказ прекратить производство кухонной утвари на фабрике им. Сталина и переоборудовать ее для ремонта танков. Немцы подготовили соглашение, в котором стояла сумма, которую они готовы платить за отремонтированный танк. Рабочие получали маленькие зарплаты – 50 марок. Тысячи гусениц были изготовлены на замену поврежденным. Администрация также подверглась тщательной проверке. Активная часть населения следовала прежней линии (хотя и не была организована). Произошла серия арестов (по возможности скрытно) и все гражданские служащие были арестованы. Немецкая армия разрешала создание районных отрядов самообороны (даже там, где партизан было немного) почти везде в той зоне Белоруссии, то находилась под военным контролем. Крестьянские отряды были одеты в яркую форму, немцы хотели формировать их по "аракчеевскому принципу". Немцы не считали деревни, в которых жило 50-60 крестьян, "опасными".
Апрель 1942-го – уничтожение евреев. Население было ошеломлено, многие не хотели верить в это, особенно в деревнях. В городах люди знали больше, но в основном по слухам. Русские помогали спасать евреев, по всей Белоруссии крестьянами было спасено или укрыто 50000 еврейских детей.
В городах их также прятали дома несмотря на угрозы немцев расстреливать людей за подобные действия. В Рогачеве евреи не убегали до самого конца. Однажды по улице вели 60 молодых евреев, очевидно, на расстрел, под охраной шести немцев. Население вступило в драку с охранниками, крича евреям, чтобы те бежали. Охранники были убиты, и евреи спрятались в лесу. Рогачев был за это разрушен и пр., но впоследствии евреи вернулись в город.
Случались и предательства. Помощница одного прекрасного доктора сказала ему, что она еврейка, он выболтал это. Она была расстреляна, а он ушел к партизанам. Но в целом люди стыдились кого-то выдавать и чаще прятали евреев.
Возможно, помогала и полиция. В начале среди полицейских было много военнопленных, красноармейцев и пр. В какой-то момент пленные в оккупированной зоне были освобождены, их забрали домой их "жены", я видел одну женщину, у которой было шесть таких якобы "мужей". Впоследствии немцы начали отбирать для службы в полиции "подходящие" элементы из числа военнопленных: уголовников, воров и пр. Как правило, население не стремилось записываться в полицию. В ходе реорганизации некоторые полицейские отряды отказались увольняться и в полном составе перешли к партизанам.
Политические группировки. Существовал "комитет освобождения" (возможно, с участием НТС и шефа полиции); "несоветские" элементы, скрывались в лесах, это были кадры для людей, оставленных Советами, к примеру, братьев Комаровых.
Девизом первых соединений в 1942-м было "Долой Сталина, долой Гитлера" (Глусский район) , но восемью месяцами позже они перешли к Советам, только тогда они стали действовать на стороне тех, кто заставил их уйти – 800 человек без еды и снаряжения. Комаров – перед войной секретарь ВКП(б) - был послан из Москвы Пономаренко, он постепенно перетягивал людей в леса (подпольное сопротивление, переводчик). В 1942-м среди партизан не было крестьян.
В 1942-м в Бобруйске уже существовал "русский освободительный полк", составленный из военнопленных, это было попыткой спасти пленных от смерти. В него входило около 300 человек, вооруженных в основном штыками. Полк был создан из-за ошибки немецкого командира (изначально он был батальоном). Форма и оружие были советскими. Грузовиков не было, но были подводы и лошади. Во главе его стоял незначительный человек – Александр Сергеевич Снисаревский, из Югославии. Он был оттеснен на задний план боевыми офицерами, и ради единообразия общественных организаций было решено создать Комитет. Комитет существовал легально, немцы рассматривали его как источник информации и рекомендаций структурам немецкой армии, но постепенно его члены все более и более враждовали с полицией и пр. Позже был создан Восточный резервный полк, который стал чем-то вроде политического центра. Впоследствии немцы переняли его и назначили полковника Яненко из Югославии (с пронемецкими взглядами) командиром "Русского Освободительного Полка" из ста человек. Армия поддерживала это, идя наперекор гестапо и пр.
На всех совещаниях присутствовали стенографисты, чтобы их контролировать . Представители [комитета? - ИП] набирались по всей белорусской зоне военного подчинения, центром был Бобруйск. Они произносили решительные речи в присутствии немцев и были ликвидированы в мае 1942 г.
Население считало, что Комитет защищает его интересы, разговоров о будущем было немного. Первые представители были из офицеров и красноармейцев, но позже вступали и местные жители. Я не видел правых настроений и не чувствовал национализма, пока не началась насильная украинизация [? - ИП]. В Комитете были антикоммунистические настроения, а также антисталинские, против конституции 1936 года. Я полагаю, что Комитет был создан на переходный период, они [немцы - ИП] ратовали за то, чтобы он рос естественным путем с местными группами во главе (до момента создания окончательной национальной ассамблеи) и за возможность инициативы в хозяйственной области.
(Деревни жили изолированной жизнью)
Попытка устроить на оккупированной территории зону с улучшенными экономическими условиями была также примером для остальных (это было идеей Воскобойника).
В Комитет входил член НТС. Он приносил с собой программу и пр. Мы не принимали белоэмигрантскую молодежь всерьез, мы были гораздо более зрелыми. Позже их работа стала более заметной, особенно в тылу.
До мая 1942-го почти все административные позиции были заняты офицерами Красной Армии, затем уголовниками. Мы знали случаи, когда полицейские подразделения воевали друг с другом.
Возвращаясь к Освободительному Полку: при Яненко в него было направлено больше бойцов, было организовано специальное подразделение. Но лучшие люди были расстреляны за антинемецкие настроения, и после этого деятельность была направлена на борьбу с партизанами. Два батальона ушли в лес. К полку была прикреплена казацкая сотня – командир был расстрелян немцами. Полк убил немцев и казацкая сотня ушли в лес.
Приличные бургомистры постепенно заменялись на уголовников, которые ходили вооруженными и терроризировали народ. Экономические условия изменились тоже: немецкий аграрный указ дал плохие результаты. Налоги поднялись: молока надо было сдавать по 350 литров, невообразимая норма для Белоруссии. Если люди отказывались, у них забирали коров. Ощущение благосостояния исчезло. Крестьяне пристрастились к выпивке, они забивали своих свиней и телят, так как они потеряли веру в то, что хоть что-нибудь удастся сохранить. Налоги увеличивались, нажим на крестьян рос. В 1943-м начался рост партизанского движения. Перед немцами встала необходимость держать под контролем всю местность, в том числе в связи с отказом крестьян платить налоги. Старосты расстреливались немцами, параллельно начался набор молодежи на работу в Германию. Сначала он был добровольным, рекламные плакаты давали свой эффект. Люди хотели уехать, они считали, что в Германии будет безопаснее (в отношении партизан). Играла роль и любовь русских к путешествиям, и личные контакты. К примеру, один прусский дворянин уговорил шесть человек ехать работать в его поместье в Германии. Вскоре, однако, стали просачиваться новости, люди получали письма с подлинной информацией. Тогда молодежь стала выказывать меньше желания уезжать. Немцы назначали дань для деревень, к примеру, предоставить контингент из 30 мужчин и 15 женщин. Или лес или подчинение - иначе трагедия для целой деревни. Кем были те, кто ехали? Немцы брали людей силой, самыми дикими и жестокими способами – к примеру, всех молодых людей без исключения из зала кинотеатра. Очевидно, они осознали, что вся молодежь уходит в партизаны и решили устранить молодежь вообще. Они добились этого в одном районе, но тогда в других районах еще больше людей присоединялось к партизанам, они делали это чтобы спасти себя, а не советское правительство. Однако, у партизанов уже были советские командиры. Одновременно массы, до этого настроенные спокойно (даже в связи с уничтожением евреев, масштабы которого были им неизвестны), начали питать недружественные чувства к немцам. Молодые люди бежали в лес и организовывали акты саботажа – взрывы железных дорог и пр. Взрослые рабочие стали покидать свои фабрики, так фабрика им. Сталина была покинута. Рабочие на ней были заменены на военнопленных, поскольку профессиональные рабочие уехали из города, не желая помогать немцам.
В оккупированной зоне положение дел стало напоминать пугачевские времена. Немцы не решались покидать свои посты, иначе их легко убивали. Как результат: террор и репрессии. Система немецких укреппунктов состояла в возведении земляных валов вокруг города и вдоль железнодорожных путей на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы держать всю территорию под прицелом. Местами русские и немецкие укреппункты различались. Очевидно ОКВ протестовал против использования резервов, была даже попытка заменить военные подразделения полицией, стариками и иностранцами. Также они пытались использовать полицию для зачистки Белоруссии. Но ловить людей в диких чащах было невозможно. В то же время были попытки провокаций в городах, где убийства немцев учащались и были очевидно организованными. Немцы карали в ответ, убивая жителей целых улиц, ответом на это были новые убийства.
Затем в районе Минска и в других немцы снизили давление, чтобы прекратить русские акты мести и стремились внедрять своих людей в подпольные группировки, когда последние набирали новые кадры.
Бургомистром Минска был проф. Ивановский, Козловский был редактором белорусской газеты в Минске – оба были белорусами из Литвы. Минский университет считался идеологическим центром террористов. Ивановский и Козловский как-то вошли в контакт с антинемецкими и антисоветскими молодежными группировками и сумели освободить нескольких арестованных студентов. Вскоре молодежные группы были казнены, начались разговоры, что их предали Ивановский и Козловский. В результате оба были убиты: Ивановский в Минске на улице, а Козловский в своей редакции. Оба были убиты при свете дня. Немцы снова ответили карательными мероприятиями, в этот раз большей частью против интеллигенции.
В Слуцке гестапо получило предупреждение, что оно будет взорвано. Действительно, двадцать человек погибли. После взрыва русская полиция кинулась на помощь, вскоре выяснилось, что они ответственны за убийство немцев. В этом случае было явное сотрудничество между советской и антисоветской группировками. Они получили прозвище "Черная Кошка" и это стало их знаком (немецкие пленные рассказывают, что на Урале все еще можно найти Черных Кошек). Группы Черных Кошек - обычно небольшие городские группы. Анархия – "Черная Кошка царапает".
"Черная Кошка" уничтожила отряд СС, который был причастен к сожжению деревни. Надо предполагать, что немецкая армия ничуть не одобряла СС, поскольку когда одно подразделение было отправлено на фронт, кофе на железнодорожной станции отравили. Кто сделал это? Немцы метались между благожелательностью и жестокостью.
Конец 1943-го – начало 1944-го.
Чтобы умиротворить тыл, на передние роли был выдвинут Октан: до этого политические группы были запрещены, сейчас они стали необходимыми.
Октан был интересным типажом – мерзавец, привязан к немцам и циник. Он обычно говорил: "Я могу купить любого немецкого генерала" - его связи с командующим третьей армией были небезынтересны.
В 1942-м Октан руководил антисемитской кампанией. Его политические речи в Орле были антисемитскими. Он отталкивал хороших людей и притягивал плохих. Капитан Король (советский журналист) был им отвергнут. В Орле Октан считался немецким вице-губернатором. Орловская газета "Речь" была наиболее антисемитской газетой, остальные пользовались антисемитской терминологией лишь по необходимости.
После моего исчезновения Октан и редакция газеты были переведена в Бобруйск. Я тайно посетил Бобруйск. По немецкому указанию Октан провозгласил создание "Единого фронта против большевиков" и опубликовал его постановления. Присяга начиналась словами "Перед лицом фюрера немецкого народа... я клянусь...". В союз вступали лишь лица, поддерживающие немцев. Затем Октан сменил установку. Он объявил, что освобождение России - дело русских людей. Он ввел русскую гражданскую администрацию, пообещал землю крестьянам, что оказалось успешным ходом и позволило ему набрать новые отряды. В этот момент немцы согласились отдать землю крестьянам, что было возвращением к ситуации 1941 года. Вскоре в Союз Октана вступило 50000 человек. Однако успех Октана не был долгосрочным по двум причинам:
1) немцы хотели использовать его, чтобы увести антисоветских партизан от Советов. Предположительно Октану доверили вести переговоры с партизанами. Он весьма уверенно блефовал, даже предлагая партизанам перемирие, но безуспешно.
2) немцы отлавливали детей. Октан нахально провозгласил, что берет на себя ответственность за детей, но во время отступления дети были брошены.
В Старых Дорогах был большой детский лагерь. Условия были неплохими, питание - немецким, но дети начали умирать. В то же время ходили слухи, что Октан хочет отдать детей немцам. Несоветские партизаны прислали ему ультиматум, в котором утверждали, что если он не вернет детей, его убьют. Затем, во время отступления, Октан сбежал, бросив свой Союз. Союз распался и был ликвидирован его членами из боязни, что немцы могут их использовать, или Советы накажут их. Все записи и архивы были уничтожены.
Только в конце 1944-го я выяснил, что Октан работал в восточном министерстве Но несмотря на все это в 1944-м еще находились люди, присоединявшиеся к Октану. Многих вступали вынужденно из боязни потерять работу. Но большинство, рабочие и крестьяне, надеялись на то, что члены Союза первыми получат землю. Однако фронт был слишком близок. (Это был рецидив большевизма). Во всей зоне Белоруссии, находившейся под военным контролем, господствовала пронацистская ориентация. Целью Октана было стать диктатором, его газета была даже свободна от немецкой военной цензуры.
Октан был ленив и волочился за женщинами. Много говорилось о смоленской газете "Новый Путь". Ее редактор Долгоненков был пьяницей. При Советах он издавал детскую газету. Это был очень послушный человек, с рабской психологией.
Октан считал Власова дураком и говорил, что на его месте он бы уже давно собрал пятимиллионную армию. Возможно, они встречались. Октан носил форму старшего лейтенанта третьей танковой армии. Некоторые говорили, что он получил поместье в Германии. Он был трусом. Прежде он очевидно был важным партийным работником – секретарем отдела пропаганды и агитации. Его речи в Орле были циничны, известно, что он говорил: "Евреи забрали мировое золото", при этом его руки были увешаны браслетами.
Он хорошо выступал по радио.
Вероятно, у него не было связей с НТС. Каминского он знал лично. Тот сказал мне: "Если Октан явится сюда, я его повешу". Октан заигрывал c группой военнопленных, он также собирался пойти и поговорить с командирами партизанских частей, но простудился.
Я видел Каминского в Лепеле. В основе своей его идеи были теми же, что у Воскобойника. Его выпустили из тюрьмы в начале войны. Он выбрал район, который очевидно не слишком интересовал немцев: Локоть. Он определял свою позицию как антинемецкую и антисоветскую.
Воскобойник был эсером, поэтому так часто сидел в тюрьме. Немцы доверили ему местную администрацию, и он стал районным начальником. В соседних районах шли постоянные стычки, немцы попросили Воскобойника взять под контроль и эти районы. Воскобойник организовал управу и настаивал на том, чтобы ему позволили создать вооруженный отряд для самозащиты. Воскобойник собрал бывших коммунистов и сказал им: "Сейчас защищайте нас от коммунистов, считайте себя мобилизованными". Бывшие коммунисты были вооружены винтовками и отправлены в леса. Отряд состоял из 200 человек. Среди них был и Каминский. Последний служил в Красной Армии и вернулся после начала оккупации. Он тоже трус и жестокий человек. Воскобойник выделил его, назначил ответственным за снабжение, стал его другом. Они поделили землю, выбрали старост, сформировали "аракчеевские" отряды, опубликовали собственные законы. Жизнь стала спокойной: при Воскобойнике не было ни единого расстрела, он отпускал даже большевиков, даже начальнику тюрьмы, в которой Воскобойник отбывал заключение, было позволено уйти. Воскобойник был типичным революционером. Он надеялся, что люди приспособятся сами. Немцы не трогали его. Воскобойник был популярен, а жизнь легка. Но внезапно начались систематические советские десанты. Воскобойник был убит во время одного из налетов (Советы не зря устраивали эти десанты)
Весной 1942-го лидером пронемецкого направления стал Каминский. Воскобойник знал, что Каминский налаживает отношения с немцами. Не было никого, кто мог занять место Воскобойника. После его смерти начались громкие споры, кто должен стать его наследником. Каминский был "интелллигентом". Жену Воскобойника, школьную учительницу, попросили решить, кто должен занять место ее мужа. Она предложила Каминского, который уверял, что продолжит действовать в том же ключе.
Каминский получил от немцев все необходимое вооружение, включая танки, которые были найдены в лесах, но брошены Воскобойником, в том числе четыре тяжелых танка, а также множество одежды для солдат и населения, которые немцы забрали с советских военных складов. Он решил сформировать регулярное военное соединение. В сопровождении немцев Каминский посещал лагеря военнопленных и отбирал людей для себя, большей частью среди уголовников, отталкивающих типов. Так он набрал 2000 солдат из военнопленных. Вскоре в Локте в его соединении было более 3500 человек и его части участвовали в окружении деревень. Немцы снизили налоги в его районе. Он начал воевать с партизанами по приказу немцев, в то же время сохраняя видимость независимости внутри своего района. Случилось так, что немцы убили нескольких крестьян в районе, Каминский судил их, приговорил к расстрелу, но... чтобы сохранить хорошие отношения с немцами, он устроил так, что немецкое командование послало к нему "дипломатическую" делегацию. Было достигнуто "соглашение" и приговоренные немцы возвращены их собственному командованию якобы чтобы быть расстрелянными в назидание остальным.