Ответ, написанный Бергом от имени "Кержака", публикуется ниже.
Загадку того, как звали В.Берга до войны, мне пока разгадать не удалось, тем не менее личность его представляется весьма любопытной. Случаев, когда правоверные коммунисты, попав в плен, спешно перекрашивались и становились истовыми антибольшевиками, в истории поднемецкой русской пропаганды - немало. Но почти все те, кто остался после войны на Западе, проделали и дальнейшую метаморфозу: они объявили, что на самом деле были не только антикоммунистами, но и антинацистами и, тем самым отряхнув прах прошлого, продолжили пропагандистскую борьбу против СССР уже под американской крышей.
Не то с Бергом. И он не отрицал ошибок нацистов в восточной политике, но при том оставался диковинным образом верен отделу ВермахтПропаганда IV, в котором когда-то служил. И 1943-44 г.г., когда он получал паек пропагандиста и писал для острабочих "все, что думал" о сущности большевизма, казались ему - с точки зрения каменщика-поденщика, который в 1949 г. мог позволить себе белый хлеб лишь на Рождество - счастливейшими годами его жизни. Более того, он не считал нужным скрывать свои взгляды, чем фраппировал старых эмигрантов левого толка - Р.А.Абрамовича и Д.Ю.Далина. Наверняка и Б.И.Николаевский не был в восторге от мировоззрения Берга, но Борис Иванович был историком и в чем-то коллекционером душ.
Хотя Николаевский контактировал со многими бывшими "власовцами", именно переписка с Бергом кажется мне одной из самых любопытных и познавательных. Но, боюсь, в нынешних российских реалиях, не допускающих полутонов, шансов на ее публикацию (даже если найдется издатель, которого она заинтересовала бы) нет никаких.
Итак, ответ "В.Кержака". Для удобства чтения, я выделяю авторское подчеркивание курсивом, а двойное подчеркивание - жирным шрифтом.
[ ] декабря 1949
Кто я? Владимир Кержак! Г-на С[верчкова] знаю лично по Хаммельбургу. Очерк "XIIID" написан по моим личным воспоминаниям без какой-либо помощи со стороны. В нем даны, конечно, в олитературенном преломлении и в сильно смягченном виде только факты. Истина была много страшнее и скомпонованная в коротком газетном очерке произвела бы впечатление клеветы на русское (да, русское, как бы душа против этого не протестовала!) офицерство. Поэтому я сильно смягчил все факты, хотя по западн[ым] понятиям они очевидно и так уже жутки. Я не знаю, догадался ли г. С[верчков], кто написал очерк. Если нет - хорошо! Зачем воскрешать одно умершее имя, которое, случайно попав в ненужные руки, может привести в Сибирь мою дочь? (м.б.,м.б., она не там еще. Я сделал все, что мог, чтобы меня считали умершим. Поэтому я не напоминаю г. С[верчкову] о себе, но подчеркиваю: Знаем друг друга! Лично! )
Почему в очерке названа только фамилия С[верчкова]?
К сожалению, мне не пришлось встретиться с ним после XIIID, хотя я об нем немало слышал (через пару наших общих знакомых в Берлине и по ряду объявлений о его выступлениях в "Н[овом] Сл[ове]" (= Берлин 194…3, 1944) Под какой фамилией он выступал - не помню(= факт, который могут подтвердить все "европейцы": резкий недостаток жиров в течение ряда лет катастрофически повлиял на память). В конце 1944 (а м.б. в начале 1945 г.) я узнал чуть ли не от очевидца (разговор был в Берлине), что г-н С[верчков] погиб во время бомбежки. Я считал его погибшим (сейчас я понял из письма г-на Н[иколаевского], читая между строчек, что С[верчков] - жив). С[верчков] был в XIIID и по его артистическому прошлому и по его роли в НТРП слишком яркой личностью, чтобы остаться неизвестным Советам, поэтому я упомянул его имя. Мой очерк не является докладной запиской, а литературным произведением. Поэтому фраза и была не сухо (= перечень фамилий), а литературно построена, т.е. в смысле "следователь ГПУ, артист МХАТ и пара советских генералов". Какие это были генералы я не упоминал, имел на это особые причины. "Жена Цезаря должна быть выше подозрений!" А что касается людей искусства, то им совершенно необязательно освящать своим титулом очень грязную историю. Однако, я хочу говорить только в защиту г-на С[верчкова] и мотивирую ее ниже, как мне кажется, вполне обстоятельно.
Маленькое отступление (= совершенно необходимо).
В каждом человеке есть зверь и каждый (без всяких исключений!) превращается в зверя, если его поставить в условия звериной борьбы за голую жизнь. Граница между зверем и человеком лежит на различной глубине, у людей вашего мира, очевидно, очень глубоко (в ваших тюрьмах индейками кормят. Можно, простите за выражение, "фасон давить"!), а для советских людей как я, совершенно неожиданно для себя, с ужасом установил в 1941 году, почти на поверхности. Пара иллюстраций. Июль 1941. Белая Подляска. Плен. Голод и жажда - жуткие!!! И вот я видел сам как у еще теплого мертвеца вырезываются ножичком кусочки мяса, которые тут же съедаются сырьем. (Это был только июль! Жирок с наших мускулов окончательно исчез в сентябре-октябре. До этого "скелетов" еще не было видно. Просто: худые). Еще пример: советский офицер, коммунист, разыскивает вечерами "слабеньких", ложится с ними спать, душит их и утром продает шинель за 10 закурок махорки. Клевета? Нет! Это диалектический материализм в изложении 4 гл[авы] "Кр[аткого] Курса" (= философия людей массы! Диамат, сам по себе, умная вещь, но не для каждого. Масса есть масса!) в действии.
Вывод: XIIID был в этом отношении "зверинцем". Однако, всех "зверей" можно было разделить на 2 группы:
а) "Спасайся как можешь!" "И плевать мне на всю Вселенную, если завтра не будет меня" (Есенин) Все позволено. Все течет, все изменяется, все относительно.
Группа а) это "гестаповцы". Это Мальцев (советский следователь). Это ... не помню его фамилии, капитан с двумя боевыми орденами Кр[асного] Знамени, который... ах, противно. Это тот несчастный мальчик (см. мой очерк), который передал меня гестапо как еврея, зная, что это не так. Плевать, а котелок супу я получаю сразу! Так рассуждал он, а вернее так его научили рассуждать.
Группа в) Спасайся как можешь, иди на любые компромиссы, закрывай глаза на все, что тебя не касается, но - без крови на собственных руках. Лавируй! Это - все остальные!
Группа с) Теоретически должна существовать и эта группа. Люди, оставшиеся людьми. Герои. Несгибаемые. Зои Космодемьянские - наоборот. Не видел! Не видел! Хоть режьте, не встречал!
Группу в) я рассматриваю как людей, еще не окончательно разложенных большевизмом. У них есть еще остатки совести (в б[ольшей] и м[еньшей] степени) В них есть еще русское. Это и г-н С[верчков]! Не бросайте в него камнями, не бейте его по голове. Вы - дети! Вы еще жизни не видели! Вас, людей "того" (для меня) мира (простите за грубость) еще жареный петух в .... не клевал.
Вижу ваше возмущение при чтении этого письма. Какая, дескать, сволочь! А я повторяю: к гр[уппе] а) принадлежит 75-80% сов[етских] людей (до 30 л[ет] - 99%), к гр[уппе] в) - остальные. К гр[уппе] с) теоретически 0,1%, практически 0!
Поэтому:
Если завтра сатана сделает человечеству предложение: за избавление мира от большевизма заплатить передачей ему всех детей всего земного шара (скажем, до 8-летнего возраста) - дескать "Новых наделаем!" - я передаю себя немедленно, без всяких размышлений, в полное распоряжение управления пропаганды ада! Пойду пешком через весь земной шар и буду уговаривать человечество: пожертвуем одним поколением детей во имя всех будущих поколений.
Таковы мои выстраданные взгляды. Вы, готовящие на С[верчкова] палки, м.б. много хуже его и меня. Кто его знает: Вас бы месяца два не покормить - тогда бы я посмотрел на Вас. К слову: я наблюдал в жутких условиях не только советских людей! Кого и где еще - дело мое. Г-н Николаевский м.б. догадается, на кого я намекаю, но прошу его его догадки оставить себе.
Теперь главный ответ. В чем же виноват С[верчков]. Прежде всего: взлет его карьеры (до 7 или до 20 дек[абря] 1941. Не помню точно) мне абсолютно неизвестен. Об этом мог бы рассказать инж[енер] Коржин, если он жив. В декабре 1941г. "русский" блок (= где были С[верчков] и Мальцев) объединились с "укр[аинско]-белор[усским] блоком" и Мальцев с С[верчковым] появились у нас.
Мальцев мной охарактеризован. Зверь! Сволочь семьдесят семь раз! Ужасная сволочь! В майорском корпусе (= привилегированный!) он и С[верчков] получили комнату. Жили вдвоем. У них в комнате был, очевидно, о. Иоанн Шаховской - он вам ее опишет. Книги! Фотографии! Одеяла! Сапоги на обоих! (Впрочем, сапоги на майорах остались. Меньшие ходили в колодках.) Жратвы - до .....! Почему "сдружились" С[верчков] и Мальцев и как они нашли друг друга - понятия не имею. Однако, ни в каких черных делах Мальцева С[верчков] участия (по-моему, конечно) не принимал. Он - артист и остался артистом! Беседовал с генералами, декламировал, заседал в комиссии по приему в партию и ... ел за троих. Но - свою брюкву отдавал голодным! Солидную (= приближающуюся к половине) долю "благ" (+пасха!) о.Иоанна и др[угих] жертвователей слопал С[верчков] лично. Спасайся, кто как может! Однако без крови на руках! С[верчков] никого не продавал, никого не допрашивал и был, собственно, далек от "черной" политики. А как и почему чорт его с Мальцевым свел - не знаю. Как-то зимой немцы выгнали его из мальцевской комнаты (= Мальцев остался единственным не майором среди майоров) и он пристроился (конечно, только спать) в полиции. С утра же и до отбоя он оставался в комнате Мальцева!
Имею ли я какие-либо личные счеты с С[верчковым]. Нет! Правда, когда меня принимали в РТНП он крепко зажал меня в тиски своими ехиднейшими вопросами. Но честное слово, никакой злобы на него не появилось и тогда: слишком ясно просвечивала его "беспартийная" неприязнь к б[ывшему] члену партии, пропагандисту, не ставшему только случайно (немножко с родственниками неладно. Интеллигенты!) политическим комиссаром.
Дай бог ему счастья в Америке! Не могу закончить евангельской цитатой: "Кто из вас без греха, брось в него камнем", ибо все вы действительно, но только случайно безгрешные.
А все-таки с полным уважением к вашему хорошему, погибающему по собственному неразумию, миру (прочтите Уэллса "Машина времени"!. Вы - элои!)
Вл.Кержак.
Hoover Institution Archives, Boris I. Nicolaevsky Collection, Box 472, Folder 31 (по микрофильму в коллекции BSB)