Первые страниц двадцать фиксируют проступки довольно идиллического характера: "2 суток запрещения отлучки за неряшливое появление в строю", "2 суток запрещения отлучки за опоздание в строй на 5 минут", "3 суток запрета отлучки за опоздание из отпуска на 30 минут", "7 дней запрета отлучки, т.к. во время строевого смотра имел грязную винтовку" и лишь изредка "сутки строгого ареста за несение службы в нетрезвом виде".
На начальном этапе сильнее других отличился Михаил Дурасов (по С.В.Волкову князь Долгорукий-Дурасов, участник Ледяного Похода), он сначала получил "5 суток казарменного ареста за появление в нетрезвом виде при исполнении служебных обязанностей", а затем "4 месяца военной тюрьмы за присвоение имущества, принадлежащего товарищу, и продажу его" (забегая вперед скажу, что максимальный срок получил некто Федор Калиниченко, который сел выпивать с шестью сербами, потом решил продать трем из них гимнастерку, в результате чего вернулся из караула не только без гимнастерки, но и без винтовки: шесть месяцев военной тюрьмы).
В ноябре 1943 года книга учета получает новый импульс, связанный, как можно предположить с тем, что в Корпус поступило пополнение из советских военнопленных (сужу по годам рождения).
С этого времени лейтмотивом книги становится зеленый змий и его одоление: "3 суток строгого ареста за то что 11.2.44 в пьяном виде буйствовал в запрещенной корчме на станции Марковац" (солдат 1921 г.р.), "14 суток строгого ареста за то, что 11.2.44 в карауле на станции Марковац напился пьян, произвел буйство и безпорядки, стрелял из винтовки в воздух, и не исполнил приказания караульного начальника не идти дальше пить в ближайшую кафану" (солдат 1925 г.р.), "7 суток строгого ареста за то, что при исполнении служебных обязанностей напился и буйствовал" (солдат 1904 г.р.)
Безусловным рекордсменом роты стал стрелок Харитон Березовский, начал он в декабре 1943 г. с оскорбления старшего по званию (7 суток запрещения выхода), в январе ушел в самоволку (10 суток запрещения выхода), в апреле еще раз, причем напился и буянил (7 суток запрещения выхода), 7 мая напился, буянил, стрелял в воздух (9 суток строгого ареста с 14.5.), но успел еще 13 мая напиться и побуянить в самоволке (еще пять суток строгого ареста).
На фоне всего этого светлым пятном смотрится проступок стрелка Достальчука: "на посту на железной дороге читал газету и был в этом замечен командиром роты". К сожалению, бездушные солдафоны не оценили тяги солдата к знаниям и прищучили его тремя сутками строго ареста.
Напоследок опубликую еще один документ эпохи:
Хауптфельдфебель 5 роты Зимнинский Владимир
4.10.44
№23F.P.48223B
Командиру 5 роты
Докладная записка
Прошу разъяснить мне, почему командиром 6 роты показание старшего стрелка Широкова, этого извечного неисправимого алкоголика, подлежавшего увольнению из корпуса за неисправимое поведение, более обьективны, чем мне [так!] хауптфельдфебеля роты и старого офицера Старой Царской Армии. Считая такое заявление командира 6 роты оскорбительным для себя, прошу вашего разследования.
Основание: отношение командира 6 роты от 4.10.44 за N463
В прилагаемой объяснительной старший стрелок Широков жаловался, что аспиды из пятой роты изъяли у него множество ценных вещей, как-то пара колодок, 10 иголок сапожных, 1 отвертка, 5 шильев, 1 нож сапожный, 1 напильник для точки ножей.
Хауптфельдфебель Зимнинский в прошлой жизни был полковником Владимиром Михайловичем Зимнинским, Георгиевским кавалером. В этой пустяшной ссоре из-за "5 шильев" как в кривом зеркале отразилась вся бессмысленность порыва бывших белых офицеров, поверивших, что эта чужая война может стать и их войной тоже, и жестоко обманувшихся, потому что по факту им пришлось стрелять вовсе не в большевиков, а в жителей той самой страны, которая двадцатью годами ранее их приютила.
P.S. См. также диалог в комментариях.