хайнц паннвиц: дорога в москву (III)

23. В то время, как Лубянка в целом производила впечатление известной цивилизованности, и работа в ней велась в некоторой степени тихо и элегантно, Лефортовская была типичной военной тюрьмой, в которой все было безлично, все было открыто от первого до четвертого этажа без всяких перегородок, все было слышно. Чтобы воспрепятствовать самоубийствам, между этажами были натянуты сетки. Истеричные заключенные мужского и женского полов, впадавшие в неистовство, устраивали ужасные сцены, вопили в совершенном безумии — все это приводило в отчаяние любого. Можно было слышать вопли допрашиваемых и даже звуки того, как их били. Комнаты для допросов располагались вдоль длинного коридора, рядом друг с другом. Когда кого-то били, другие следователи часто приводили своих заключенных в соседние комнаты, чтобы дать им размякнуть. Много раз с часа до пяти утра меня заставляли слушать, как кого-то бьют в соседней комнате, и всегда предупреждали, что подобное может произойти и со мной.

24. 7 октября 1945 года развитие событий дошло до точки, когда было применено насилие. Меня обвиняли в двух вещах, которые я назвал бы Abwehrschwerpunkte (ключевые вопросы контрразведки). Когда заключенный оказывается внутри такого тематического комплекса как я, он может ожидать всего, что угодно. Мне говорили: "Два с половиной года в течение первой фазы войны в Европе и ноги нашей (русских) не было. А вы пытаетесь убедить нас, что вы получали полную картину всего с помощью радиоразведки. Назовите имя предателя в нашем министерстве, который был вашим агентом"; и еще "Вы знаете немецких агентов в Москве. Чтобы внедрить этих агентов к нам для получения необходимых вам разведданных, вы использовали вашу агентскую сеть в Москве. Кто эти люди?" ³⁷ Эти два вопроса означали для меня возможную смертную казнь. Я знал, что, если Советы сами безнадежно запутаются, они не найдут выхода из этого положения. Если бы я хотя бы знал имя генерала, работавшего в СМЕРШе или в МВД во время войны, и я мог бы назвать это имя так, будто бы мне его сообщил в Берлине начальник четвертого управления МЮЛЛЕР – с этим человеком было бы кончено. Несмотря на тот факт, что у меня не было доказательств, для этого человека это бы стало концом карьеры, он бы потерял друзей и получил бы 25 лет заключения.

25. Они прибегли к избиению, так как не смогли ничего из меня вытащить другими методами. Избивал меня лично подполковник СОКОЛОВ. Четверо солдат держали меня в коридоре. Меня били по рукам, ляжкам, бедрам, но не по голове, груди, животу или спине. СОКОЛОВ бил меня чем-то вроде резиновой дубинки и вслух считал удары после того, как их наносил. После восьмидесяти ударов я потерял сознание и снова пришел в себя лишь когда мне на голову опрокинули ведро воды. Рядом стоял врач, он послушал мое сердце, чтобы решить можно ли продолжать процедуру. Когда я потерял сознание второй раз, врач прекратил избиение. Я был весь в синяках и долгое время не мог ни сидеть, ни лежать на спине. Потом за мной ухаживала женщина-врач, татарка. У нее был материнский, заботливый подход к больным. Медицинский уход был хорошим, открытые раны обрабатывались, делалась профилактика образования тромбов и пр. Но так как только следователь мог дать мне разрешение лежать, и он отказывал в этом разрешении, процесс заживления был еще одной ужасной пыткой. Интенсивность допросов и давление на меня усиливались, угрозы применения силы учащались, но они ничего от меня не добились.

26. У меня была возможность проанализировать свое мнение относительно полезности интенсивного ведения допросов (которого я всегда избегал) на основе собственной физической реакции. Факт, что, испытывая подобное, думаешь: я никогда больше не увижу света дня; все кончено. Это лишь увеличивает силу ментального и душевного сопротивления, что усложняет задачу следователя. Теория, что слабого человека можно еще более ослабить таким методом — нонсенс, поскольку слабого человека можно заставить говорить другими методами. Следователю жизненно необходимо владеть мастерством интеллектуальной дуэли и тем самым обеспечивать свое психологическое превосходство — методы с использованием насилия или технических средств не могут заменить работу, выполняемую человеком.

27. Еще на Лубянке, до того как меня перевели в Лефортовскую, делом занялся второй следователь, майор, впоследствии подполковник, ЛЕОНТЬЕВ,³⁸ украинец. Допросы велись днем и ночью безумными темпами. В то время, как СОКОЛОВ был жестоким следователем, ЛЕОНТЬЕВ играл роль любезного, вежливого и дружественного следователя. Он вел себя так, будто бы не знал о моем избиении. Я решил полностью отстранить СОКОЛОВА от ведения моего дела. Моим первым шагом стало депрессивное молчание, когда ЛЕОНТЬЕВ заявил, что меня, вероятно, скоро расстреляют. Конечно, он увидел возможность использовать депрессию заключенного. Он сказал, что и рад бы был мне помочь, но что я должен сообщить ему какие-то любопытные факты, известные мне из прошлой деятельности и представляющие интерес. Я ответил, что у меня не было времени на это, так как они постоянно задают по три вопроса за раз и почти не дают мне возможности говорить. В тот же день меня вызвали на допрос снова в необычное время. ЛЕОНТЬЕВ и его переводчик рассказывали анекдоты, угощали сигаретами и, в целом, пытались создать дружескую атмосферу. В этой обстановке я сказал, что ШЕЛЛЕНБЕРГ, глава шестого управления, говорил, что все немецкие агенты в Румынии, Болгарии, Венгрии и Югославии за несколько недель до конца войны получили сообщение, в котором их благодарили за сотрудничество и предписывали вместе со всем оборудованием, разведдонесениями и сотрудниками сдаться англичанам или американцам, которые находятся поблизости, а также, что англичане и американцы уже осведомлены об их существовании. Это краткое изложение существенно более широкой дезинформации, которую я им сообщил. Она произвела эффект разорвавшейся бомбы. ЛЕОНТЬЕВ в спешке покинул нас, схватив только свои записи, а не протокол. Позднее меня стали расспрашивать о деталях, но первым делом они хотели знать, почему я не рассказал им этого раньше, ведь я нахожусь в заключении уже семь месяцев, в течение которых со мной всегда хорошо обращались. Мой ответ на последний вопрос был посвящен в первую очередь некомпетентности, бестолковости и неприемлемости подполковника СОКОЛОВА — больше я его не видел. После этого началось уточнение деталей имеющихся у меня сведений.

28. На описание всех моих допросов уйдет слишком много места — темп существенно снизился в 1946 году, в котором были длинные периоды без допросов. Весь тематический комплекс был перепахан еще раз. Меня перевели с Лубянки в Лефортовскую, а потом обратно на Лубянку, но большую часть времени я провел в Лефортовской. Основным следователем по моему делу остался подполковник ЛЕОНТЬЕВ. Однако, в рамках специальных допросов, постоянно появлялись и другие офицеры МГБ, это было уже после того как СМЕРШ прекратил свое существование, и осталось лишь МГБ. Упомянутых офицеров интересовала либо конкретная тема общего комплекса, например, подробности об Отто БАХЕ,³⁹ который стал директором берлинского радио по административной части, или отдельные аспекты всего комплекса Красной капеллы. Было невозможно установить преследуют ли все эти допросы какую-то одну определенную цель.

29. По роду деятельности меня отнесли к оперативным работникам. На допросах появлялись офицеры, работающие в этом секторе, в звании от майора до генерала, в гражданской одежде. Они задавали специальные вопросы – всегда в присутствии Sledovatel — из содержания этих специальных вопросов было немедленно ясно, что они не имеют ничего общего с темой допроса. В тот период их — предположительно, для расширения собственных знаний — интересовали общие вопросы шпионажа. Некоторый свет на эту серию допросов проливает тот факт, что передо мной ставили сложный вопрос: "Кто, по моему мнению, виновен в том, что Москва не раскрыла двойную игру?"⁴⁰ Эту тему со мной обсуждали и долгое время после того, как оперативный сектор МГБ тщательно меня по ней допросил. Если я помню правильно, оперативники появились на допросах лишь в середине 1946 года — нет — примерно в этот период проводились полные допросы по оперативным темам, но оперативники присутствовали и на допросах про "Rote Drei",⁴¹ которые велись в первые месяцы. Особенно их интересовали РАДО ⁴² и ЛЮСИ.⁴³ Я вспоминаю, что английский радист "Rote Drei" (комментарий: Александр ФУТ ⁴⁴) утверждает в своих мемуарах, что был подробно допрошен в Москве. Его пребывание в Москве примерно совпадает с этим периодом (когда источник допрашивали про "Rote Drei"). Об агентах, используя которых, немцы вели двойную игру в Швейцарии, я также был допрошен весьма тщательно. После такого допроса, во время которого каждый офицер делал собственные записи, майор ЛЕОНТЬЕВ с энтузиазмом воскликнул: "А ведь это действительно нечто, у нас были агенты bei HITLER direkt unterm Arsch.⁴⁵ Они также рассказали мне, что РАДО работал на них 22 года, т. е. с 1923 года как "Aufklaerer" (наблюдатель, рекогносцировщик) и в дополнение к этому был членом Британского королевского географического общества. Можно было многое узнать по тому, как они выражали свою ребяческую, легко подзуживаемую и, по правде говоря, обаятельную гордость. Однажды я видел русский перевод дела "ФЕНИКС" с сопроводительным письмом, в котором говорилось, что оригинал и перевод посланы товарищу МОЛОТОВУ.

30. Заключительная ремарка по вопросу педантической точности допросов. Допросы начинались не с меня, а с моих дедушек. Где жили мои дедушки, где жили мои родители, где жил я — я должен был дать подробное описание. У дедушки было три комнаты — ага, буржуи! то есть дедушка был буржуем! места работы, школы, университет, военная служба, каникулы, членство в профсоюзе, были ли там коммунисты и кто именно? Вы знали ТЕЛЬМАНА, ПИКА или предателя ТОРГЛЕРА?⁴⁶ Почему вы не стали коммунистом? и так далее и тому подобное. Были исписаны толстенные тома. Если бы всю информацию, которую Советы получили от своих заключенных, упорядочить и обработать, можно было бы написать полную историю почти каждой специальной темы. Если бы они были на это способны, они могли бы выбрать основные факты и личные биографии индивидов и использовать их в своей шпионской деятельности, но я сомневаюсь в том, что они способны корректно упорядочить и обработать их собственные досье.

31. С 18 по 26 июля 1945 года я сидел в шумной, сырой, темной камере, в которую даже летом не проникал свет. Камера вызывала депрессию. Я протестовал, отказываясь давать дальнейшие показания, и в итоге был переведен в другую камеру. В этот короткий период с 18 по 26 июля 1945 года я делил камеру с власовским генералом, командиром артиллерийской школы ВЛАСОВА в Берлине. В начале войны он защищал Брест-Литовск.⁴⁷ Он рассказал мне, что когда два первых советских генерала были взяты немцами в плен, другие советские генералы на том фронте заключали пари, кого из двух пленных советских генералов, ГИТЛЕР назначит главой Российского временного правительства. Ничего подобного не произошло, что пригасило, если полностью не уничтожило эти потаенные надежды высших советских военных кругов. Вторым в камере был старшина-власовец.

32. 26 июля 1945 года в камере № 45 я встретил двух эмигрантов, которые прежде сражались с красными на стороне белых. Оба они были из Праги. Один был там архитектором и возглавлял пражскую эмигрантскую организацию.⁴⁸ Я не знаю, что за организацию и, к сожалению, позабыл его имя. Он рассказал мне, что его привезли из Праги в Москву на самолете. В том же самолете летели криминальный комиссар Вилли ЛЯЙМЕР ⁴⁹ из пражского гестапо, который там специализировался по коммунистам и также руководил несколькими радиоиграми с Москвой; бывший полицайпрезидент Праги ВАЙДЕМАН,⁵⁰ который сейчас живет где-то на Рейне (я не навещал его, хотя немного знал его по Праге); генерал люфтваффе ВАЙСС из Праги.⁵¹ Как это принято в тюрьмах, архитектор рассказал мне свою биографию и попросил меня, если меня отпустят, найти в Праге его пассию и передать сведения о нем. Он уже много лет жил с ней вместе, прежде она была певицей в опере, а ее покойный муж был специалистом по операциям на гортани. Вторым в камере был отпрыск бывшего крупного землевладельца. Он был эмигрантом из Праги, где работал маляром.

33. Примерно в октябре 1945 года в той же тюрьме в камере на четвертом этаже, номер которой я позабыл, находился якобы власовский унтер-офицер, который на самом деле имел чин капитана и был одним из руководителей власовской контрразведки.⁵² Его почти наверняка ждал смертный приговор. Там же был советский капитан из Москвы, нарушивший "техническую дисциплину".

34. В конце января 1946 года в той же тюрьме в камере на втором этаже, номер которой я позабыл, моими соседями были: шестидесятилетний украинец, попавший в тюрьму за сотрудничество с немцами; сорокапятилетний грузин, эмигрировавший в 1923 году в Париж и во время отступления из Франции находившийся в немецкой Kampfgruppe.⁵³Возможно, впоследствии он был выдан французам.

35. В июне 1946 года в той же тюрьме в камере № 19 моим соседом был Вальтер Макс ШМИДТ, бывший атташе немецкого посольства в Москве.⁵⁴ Его забрали из лагеря военнопленных и поместили в тюрьму, поскольку он правдиво отвечал на вопросы касательно его прошлого и профессиональной карьеры. Когда меня привели в камеру посреди ночи, он был как раз жестоко избит во время допроса.⁵⁵ Причиной было то, что его попросили назвать имена немецких агентов в Москве. Они также начали опрашивать меня относительно немецких агентов в Москве и мне пришлось разделить страдания ШМИДТА. Другим соседом был власовский капитан Юрий (фамилия неизвестна).⁵⁶ Он хорошо говорил по-немецки и был одним из адъютантов Власова. Он очень дружелюбно относился к нам и враждебно к евреям. Очевидно, ему сообщили, кто мы такие. Он был умным, симпатичным молодым человеком и утверждал, что обручен с немецкой девушкой. По его рассказу, отец девушки до конца войны был главой конструкторского бюро Сименса в Берлине и семья жила на Бадштрассе. Если бы Советы смогли бы заставить себя поверить "Юрию", из него мог бы выйти тип настоящего шпиона-энтузиаста.⁵⁷

36. В конце июля или в начале августа 1946 года меня снова перевели на Лубянку. В этой тюрьме я имел нижеследующих соседей по камере:
а) (имя неизвестно) СЕЯ или ЦЕЯ, министр иностранных дел Латвии примерно в 1924 году, впоследствии посол в Вашингтоне, Лондоне и Каунасе.⁵⁸ До ареста он был профессором в Риге. У него были родственники, жившие в Людвигсбурге (нынешнее место жительства источника), а его супруга живет в США, в Лос-Анджелесе. Я не знаю, вышел ли он на свободу.
б) (имя неизвестно) БРАНДЕНБУРГСКИЙ, примерно 1905 года рождения, из Советского Союза, еврей, в гражданской жизни был прежде сотрудником Коминтерна в Москве.⁵⁹ Он утверждал, что лично сопровождал в Советском Союзе Макса ГЕЛЬЦА ⁶⁰ до самой таинственной смерти последнего в Волге. До войны он был в США в составе советской торговой делегации, где покупал автомобили Форда. Якобы его обвиняли в том, что у него остались в США скрытые активы, а также в сотрудничестве с буржуазией. Ему четырнадцать дней не позволяли спать (как упомянуто выше, в параграфе 22).
в) (имя неизвестно) ЛАПИН, по сведениям русский старшина,⁶¹ еврей, в гражданской жизни был учителем на китайской границе и владел китайским.⁶² Совершенно точно во время войны он был власовцем. Он работал в Париже в русской газете, которая издавалась для русских, служивших в немецкой армии. В конце 1949 или в начале 1950 года в лагере № 1 в Инте ЛАПИН стал агентом-провокатором. Он присоединился к лидерам подпольной группы сопротивления и предал всю группу МГБ. Результатом его предательства стало несколько смертных приговоров и одиночных заключений как для офицеров, так и для солдат (см. параграф 52).

37. В октябре 1946 года меня перевели обратно в Лефортовскую, в камеру № 7, где моими соседями были:
а) (имя неизвестно) ВАСИЛЬЕВ, примерно 1910 года рождения, бывший генерал-майор, во время войны командовал дивизией.⁶³
б) советский майор, русский, (имя и фамилия неизвестны), примерно 1920 года рождения.

38. В декабре 1946 года в той же тюрьме, камера № 36, моим соседями были:
а) ВАСИЛЬЕВ (см. выше)
б) Аркадий ШТЕЙНБЕРГ, советский еврей, майор советской армии.⁶⁴ Он присоединился ко мне с ВАСИЛЬЕВЫМ 24 декабря 1946 года. Служил во фронтовой разведке. Родился в 1909 году в Москве и жил на улице Карла Маркса, дом 10 или 31, квартира 10 или 31, где до сих пор живут его родители. По профессии он был поэтом и писателем, а по типу личности человеком западным, буржуазным. Прежде, в 1937 году, он был приговорен к десяти годам, и затем после "реабилитации" снова арестован в 1946 году. Его отец был полковником медицинской службы Советской армии, вышедшим в отставку. Мать была немецкой еврейкой, и он свободно говорил по-немецки.⁶⁵ Он рассказал о своих впечатлениях во время отступления русских с Кубани, когда он находился недалеко от Азовского моря. Русские потеряли свою тяжелую артиллерию, и каждую минуту ожидали последнего немецкого удара, который принес бы немцам весь Кавказ. В этот критический момент на фронт приехал КАГАНОВИЧ и лично выступил с призывом отчаянно сопротивляться на последнем рубеже. В ответ на слова КАГАНОВИЧА офицеры с негодованием воскликнули: "А где же второй фронт?" КАГАНОВИЧ ответил: "Ребятки, вы хотите второй фронт? Мы благодарны уже тому, что они нам в спину не стреляют".

(продолжение следует)

---

Перевод и публикация Игоря Петрова.
Примечания:
³⁷ По мнению Треппера: "Паннвиц приехал со своей секретаршей, с радиостанцией и пятнадцатью чемоданами! В своем крайнем усердии он привез с собой списки немецких агентов, действующих на советской территории, и даже код расшифровки переписки между Рузвельтом и Черчиллем" Сам Паннвиц рассказывал, что передал советской стороне материалы дела "Красной капеллы" (в том числе допросы Гуревича и Треппера) и материалы по "Операции Феникс". Представляется сомнительным, что занимавший далеко не ключевой пост в иерархии РСХА Паннвиц мог иметь доступ к спискам немецких агентов на территории СССР, если таковые и существовали.
³⁸ По биографической справке из книги С. Полторака "Разведчик Кент":
ЛЕОНТЬЕВ Алексей Николаевич 1915 г. рождения, бывший начальник отделения следственного отдела 3 ГУ КГБ при СМ СССР за серьезные ошибки, допущенные при ведения следствия, объявлено замечание и он был предупрежден, что при повторении подобных фактов будет привлечен к строгой ответственности, в 1956 г. уволен из органов по болезни.
Ср. в мемуарах Гуревича: Вскоре в кабинет вошел довольно молодой, хорошо подтянутый, в форме майора человек...
Назвав фамилию вошедшего в кабинет майора Леонтьева, Кулешов представил ему меня, что в дальнейшем я буду работать с ним...
Уже значительно позже, проводя совместно с майором Леонтьевым работу, абсолютно не затрагивавшую ни мою конкретную деятельность за рубежом, ни мой арест в Москве, ни ведение следствия и принятое решение по созданному против меня обвинению, я убедился, что он, видимо, сохранил порядочность и честность, которыми, в моем понимании, обладали настоящие чекисты.
³⁹ Бах, Отто Фридрих (1899 - 1981) - немецкий социал-демократ, с 1941 по 1944 гг. сотрудничал с нацистами, возглавляя парижское отделение немецкой торговой палаты. С 1946 по 1954 и с 1958 по 1967 гг. входил в палату депутатов Западного Берлина, с 1961 г. являлся ее президентом. Участвовал в гестаповской разработке "Красной капеллы". Ср. в мемуарах Гуревича: Прежде всего, несколько слов об Отто Бахе. Я уже упоминал о том, что он стал чаще бывать в зондеркоманде с приходом Паннвица к её руководству. Видимо, не случайно произошло определенное сближение между ним и мной. Однажды Бах поведал, что был официально членом социал-демократической партии Германии. Официально он покинул ее с приходом к власти. В Париже он находится с тем, чтобы спасти свою жизнь. Поэтому сотрудничает с оккупационными властями в вопросах экономической деятельности. Видимо убедившись в том, что мне может доверять, он однажды спросил, бывал ли я в Москве в Государственной библиотеке им. В.И. Ленина. Услышав мой утвердительный ответ, спросил, приходилось ли мне читать его публикации. Пришлось признаться, что нет. Он порекомендовал мне, чтобы, «вернувшись на Родину, в Москву», я попытался найти их и прочесть. В дальнейшем я представил Баха «Центру» под псевдонимом Карл.
Ср. опубликованную В. Лотой радиограмму Кента в Центр от 8 января 1944 г.: Кличка для переписки с вами — Карл. Имя — Отто. Фамилия — Бах. Возраст — около 40 лет. Немец. Очень умный и ловкий человек, бывший немецкий социал-демократ и чешский профсоюзный руководитель, который при выборах в немецкий рейхстаг еще после 1933 года был кандидатом социал-демократов. До этого он также был представителем в Берлине от бюро «Интер-насиональде травай». Затем он был представителем по международным вопросам при Лиге Наций в Женеве. Теперь он работает в немецкой торговой палате «Хандельс-камер» в Париже. Он считает, что первой необходимостью для социального прогресса в мире необходимы: полное понимание и взаимодействие между Советским Союзом и Германией. Убежденный марксист, однако думает, что Маркс совершенно ложно видел и оценивал значение семьи для еврейского человека. Имеет хорошие связи с немецким посольством и немецкими властями.
Подружился с ним. Встречаю его почти регулярно, так как он, вследствие частых деловых поездок, часто посещает мой город. Для привлечения его к непосредственной работе на нас вопрос стоять не может. Он идеалист и, должно быть, никогда не будет доступен за деньги. Так как он открытый идеалист и нашел во мне единомышленника, он очень часто в беседах со мной стремится обсуждать различные политические и хозяйственные проблемы, которые происходят в Виши и Париже. Много раз я узнавал от него такие сведения, о которых нигде не сообщалось. Первые сообщения о них появлялись не ранее чем через две недели после того, как о них мне сообщал Карл…
⁴⁰ Не соответствует действительности. Как упоминалось во вступлении, и переданная Треппером записка, и советские документы, опубликованные В. Лотой, доказывают, что советская сторона уже в 1943 году знала о провале своих агентов и ведущейся зондеркомандой радиоигре.
⁴¹ "Красной тройкой" гестапо называло три швейцарских передатчика "Красной капеллы".
⁴² Радо, Шандор (1899 - 1981) - венгерский географ, коммунист, советский разведчик, во время войны возглавлял швейцарскую группу "Красной капеллы". В 1945 г. доставлен в СССР, осужден на 15 лет по обвинению в шпионаже, освобожден в 1954 г. После освобождения проживал в Венгрии.
⁴³ Ресслер, Рудольф (1897 - 1958) - немецкий издатель, во время войны через Радо передавал в СССР важные разведданные, которые получал из Берлина. Считается, что после войны, оставшись в ФРГ, продолжал передавать информацию на восток, был арестован и осужден за шпионаж. Умер вскоре после освобождения.
⁴⁴ Фут, Александр (1905 - 1957) - радист "Красной капеллы", одновременно агент MI-6. В 1945 г. доставлен в Россию, после допросов оправдан и отправлен в Европу с новым заданием, после чего перебежал в британский сектор Берлина. Вернувшись в Англию, в 1949 г. опубликовал мемуары "Справочник для шпионов" ("A Handbook for Spies").
⁴⁵ "у Гитлера прямо под жопой" (нем.)
⁴⁶ Торглер, Эрнст (1893 - 1963) - немецкий коммунист, впоследствии сотрудничавший с нацистами. Работал, в частности, в учреждении "Винета" на "черной" радиостанции "Старая гвардия Ленина" (подробнее о ней см. статью "И дух Ленина исчез с очень странным звуком": учреждение "Винета" и нацистская радиопропаганда против СССР). После войны жил в Западной Германии, был членом СДПГ.
⁴⁷ Предположительно, Богданов, Михаил Васильевич (1897 - 1950) - комбриг РККА, в начале войны командующий артиллерией 8-го стрелкового корпуса (корпус, однако, располагался не в Брест-Литовске, а в Перемышле). В плену сотрудничал с нацистами, работал в т.н. управлении "Волга" организации Тодт. Находясь в Белоруссии, вступил в контакт с партизанами, получил задание убить генерала Власова. Задание не выполнил. После организации КОНР возглавлял артиллерийский отдел КОНР. Первоначально был внесен в список участников власовского процесса, но затем вычеркнут из него. Любопытно, что в опубликованном в трехтомнике "Власов: история предательства" протоколе допроса Богданова от февраля 1946 г. контакт с партизанами и их задание не тематизируется. Приговорен к высшей мере наказания и казнен в 1950 г.
⁴⁸ Лада-Якушевич, Леонид Сергеевич (1898 - 1981) - русский архитектор и общественный деятель. В эмиграции в Праге, возглавлял Союз русских инженеров и техников. В 1945 г. арестован, вывезен в СССР, освобожден в 1955 г., в 1957 г. вернулся в Чехословакию.
⁴⁹ Ляймер, Вильгельм (1912 - 1947?) - хауптштурмфюрер СС, криминальный комиссар 4 отдела пражского гестапо. Относительно его послевоенной судьбы существуют разные версии. Согласно одной, он был казнен в 1947 г. Согласно другой версии, он уже во время войны был советским агентом, продолжал работать на КГБ и после войны, сменив имя. В 1959 г. по запросу штази КГБ предоставил справку о биографии Ляймера и совершенных им преступлениях. Согласно справке, Ляймер находился в заключении в СССР, его местопребывание на момент составления справки неизвестно.
⁵⁰ Вайдерманн, Вилли (1898 - 1985) - бригадефюрер СС, с июля 1942 г. полицайпрезидент Праги. В 1948 г. выдан Чехословакии, где отбывал многолетнее заключение.
⁵¹ Личность не установлена. Возможно, генерал-майор Вильгельм Вайс (1885 - 1966), в 1944 году комендант Брно.
⁵² Личность не установлена. Возможно, начальник контрразведки 1 дивизии КОНР Павел Ольховик.
⁵³ Личность не установлена. Вероятно, речь идет о боевых группах легионерских формирований.
⁵⁴ Правильно: Шмид, Вальтер (1912 - 2002) немецкий дипломат, в 1939-41 гг. сотрудник немецкого посольства в Москве. В 1947 г. приговорен к 15 годам заключения. Освобожден в 1955 г., вернулся на дипломатическую службу. В 1968-71 гг. сотрудник немецкого посольства в Москве. Автор мемуаров, в которых достаточно подробно описывает пребывание в камере с Паннвицем.
⁵⁵ Ср. в мемуарах Шмида:
П. рассказал мне, что он служил в гестапо и ему было поручено в Праге расследование убийства Гейдриха. Хотя это было тяжкое обвинение, в тюрьме он имел известные льготы, к примеру, получал дополнительный паек. Кстати, он настаивал, чтобы и я подал заявку на дополнительный паек. Но я этого хотел, да и не знал, как следует это обосновать. Внезапно, хотя я не предпринимал никаких шагов, я стал получать паек больше и качественнее, но вскоре это опять прекратилось. Очевидно, следователь заметил, что эта мера не заставила меня стать более разговорчивым, на что он надеялся и чего желал. Мне ведь не в чем было признаваться, поэтому даже "усиленные" допросы не дали никакого результата, да и не могли дать. Возможно, от меня хотели получить показания на других бывших сотрудников московского посольства, чтобы использовать эти показания против них...
Возвращаясь к моему соседу по камере П. Примечательно и необычно было то, что его многократно переводили вместе со мной из одной камеры в другую к другим заключенным.
⁵⁶ Хмыров, Юрий Леонидович (1918 - после 1975) - лейтенант ВМФ, в плену с конца 1941 г. С мая 1942 по октябрь 1944 гг. сотрудник абвера. Затем офицер личной охраны Власова, впоследствии в управлении безопасности КОНР. Обстоятельства репатриации неизвестны. Арестован не позже марта 1946 г. По мнению К.М. Александрова, мог быть советским агентом в штабе Власова. Освобожден в 1953 г. В начале 70-х опубликовал в газете "Голос Родины" статью с обвинениями в адрес В. Позднякова. См. также: из блокнота воронежского журналиста В. Нейно: 16 марта 1975 года. Ходил к Хмырову Юре.
В больнице, оказывается, свидания с больными до 14.00. Я опоздал. Пошел на квартиру. Жена Юры Ирина Евгеньевна сказала, что положение у него тяжелое. И хорошо, что встреча не состоялась. Очень раздражительный. Часто плачет. Почти ослеп. Сказалось ранение в голову. По рассказам жены, Юра в 1936 году поступил в Высшее военно-морское училище им. Фрунзе в Ленинграде. Окончил в 1940 году. Направлен был на Черноморский флот.
Отец Юры - военврач. А воспитывался Юра у отчима - Закутского Ивана Васильевича - председателя Валуйского ЧК. Умер он в 1938г. Какие ордена и медали имеет Юра - не знает. Фотографий военных лет не сохранилось. Демобилизован в 1947-1948гг. Пенсия у него гражданская. У него были взлеты и падения. Он крепко расправился с немцами, которые растерзали наших телефонисток. Его за это понизили в должности, потом опять повысили. После демобилизации работал на номерных предприятиях. Потом в Морском клубе.
⁵⁷ Ср. в мемуарах В. Шмида: Другим моим соседом по камере был молодой капитан Юрий Хмыров, адъютант генерала Власова, командующего образованной из советских военнопленных Русской освободительной армии. Хмыров жил в Берлине и завязал там множество знакомств. Конечно, именно это обстоятельство и стало причиной того, что нас поместили вместе. Очень быстро мы выяснили, что имеем немало общих знакомых: прежде всего посольского советника Хильгера и генерала Кестринга, бывшего военного атташе и затем генерала добровольческих соединений при ОКХ. Так как я в те годы был солдатом, я, конечно, хотел знать все, что Хмыров может мне рассказать о лицах и кругах, интересовавшихся Россией и русско-немецкими отношениями, а также об их взглядах. Само собой разумеется, что все эти факты и наблюдения уже давно были известны советским следственным органам. Так что из нашей подслушанной беседы ни мой следователь, ни следователь Хмырова не могли бы узнать ничего нового. Конечно, на нас давила почти неопровержимая уверенность в том, что Хмырова ожидает смертная казнь, тогда еще не отмененная. Хмыров сохранял самообладание и ждал приговора смиренно и без озлобленности. О его дальнейшей судьбе я ничего не узнал.
⁵⁸ Сея, Людвигс (1885 - 1962) - латвийский политик, министр иностранных дел Латвии в 1924 г. Во время немецкой оккупации преподавал в рижском университете. В 1944 г. арестован гестапо вместе с другими членами Латвийского Центрального Совета. В 1946 г. арестован МГБ, приговорен к 25 годам заключения. Освобожден в 1954 г., вернулся в Ригу.
⁵⁹ Бранденбургский, Арнольд Анисимович (1903 - 1954) - сотрудник Коминтерна, на 1943 г. гв. подполковник, зам. командира 3 гв. мехкорпуса по тылу. Год смерти - по надгробью.
⁶⁰ Об обстоятельствах смерти Макса Гельца см. публикацию "мертвец в отпуске".
⁶¹ В оригинале sergeant-major. Возможно, неточность двойного перевода.
⁶² Лапин, Николай Федорович (1914 - после 1967). О происхождении см. публикацию "к биографии н.ф. лапина". Старший лейтенант РККА. В плену с октября 1941 г. В конце 1942 г. отправлен на обучение в лагерь Вульхайде, затем был преподавателем в лагере Дабендорф. С конца 1943 г. редактировал выпускавшийся во Франции "Информационный листок добровольческих частей". Затем в разведотделе КОНР. После войны в американском плену, выдан советской стороне в мае 1946 г. В 1947 г. приговорен к 20 годам лишения свободы. Освобожден в 1955 г., жил в Новосибирской обл. (по данным К.М. Александрова).
⁶³ Личность не установлена.
⁶⁴ Штейнберг, Аркадий Акимович (1907 - 1984) - русский поэт и переводчик. В первый раз арестован в 1937 г., освобожден в 1939 г. Вторично арестован в 1944 г., в 1947 г. приговорен к 8 годам ИТЛ, освобожден в 1953 г.
⁶⁵ На самом деле, немецкому языку его выучила гувернантка. См. в его воспоминаниях: Я прочитал благодаря ей огромное количество книг по-немецки. Я в совершенстве знаю немецкий язык. Первым языком, на котором я заговорил, был немецкий. (Штейнберг А. К верховьям. М.: Совпадение, 1997). Период пребывания в Лефортовской тюрьме после второго ареста в воспоминаниях не описан.

Иллюстрация: заключенный Н.Ф. Лапин. Фотография из книги К.М. Александрова "Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А. Власова", копия с интернет-сайта https://www.bankfax.ru/news/47678/