Игорь Петров (labas) wrote,
Игорь Петров
labas

Categories:

в специальном зарешеченном помещении

Любопытный документ попался в архиве Сталина в деле о Якове Джугашвили.
Там же есть и перевод, но я даю свой.

Главный отдел по делам восточных территорий
[министерства пропаганды]
Старший правительственный советник Тауберт.
Берлин, 17 сентября 1941 г.
Господину рейхсминистру [Геббельсу]
Господину начальнику отдела радиовещания [Диверге?]

Советский директор эстонской радиостанции в Ревеле Богулепов [Боголепов] находится в плену. ОКВ передал его полностью в наше распоряжение. В настоящий момент его еще допрашивает гестапо. Но уже сейчас у нас есть неограниченная возможность допросить его и заставить ответить на все вопросы, которые нас интересуют. Допрос производится сотрудником главного отдела по делам восточных территорий [министерства пропаганды], ответственным за радиовещание. Конечно, он принимает во внимание интересы отдела радиовещания и общества радиовещания рейха. Если вначале считалось, что Богулепов в сущности настроен антисоветски, то сейчас в этой версии возникли серьезные сомнения, так что и к его показаниям следует относиться с бо́льшим недоверием. Об анализе результатов будет доложено.

В этой связи следует заметить, что уже несколько дней сын Сталина находится в специальном зарешеченном помещении нашего переводческого бюро ["Винета"] на Викторияштрассе, где его охраняют солдаты вермахта. Ведется его систематическая обработка. Мы не хотим чересчур засы́пать его пропагандой, а напротив стараться переубеждать медленно и постепенно. Вне всяких сомнений, если действительно удастся расположить его к нам и перетащить на нашу сторону, это будет стоить того. Увенчаются ли успехом эти хлопоты, будет также доложено.

РГАСПИ Ф.558 Оп.11 Д. 1555, Л.110-111. Источник: Документы советской эпохи. Благодарю уваж. gistory за помощь.

Мои комментарии:
1. Об Игоре Боголепове см. публикацию человек, который остался в лимбе.
Приведу его собственное описание тех же событий из книги "В отмщение за Мадрит":
Зная о моем служебном прошлом, гестаповец оказался информирован точнее меня самого: даже подправил, что уволен я был из редакции "Известий" из-за конфликта с Бухариным не в июле, а в июне 1935 года. Мне оставалось только дивиться, как могли немцы раздобыться столь детальной информацией в условиях герметической, казалось, изоляции иностранцев в сталинской Москве. Восстановил в моей памяти гестаповец и статью мою в "Правде", о слабости немецкого военного потенциала - поблагодарив за "содействие ослаблению русской бдительности". Но главного, что искал гестаповец в своей бумаге, он не находил. И недовольно крутил головой, когда я отрицал его презумпцию, что меня подослало НКВД с целью подрыва Третьего Райха изнутри. "Разве не сказал ваш Ленин, что каждый коммунист должен быть чекистом?" - нажимал гестаповец. Он даже на секунду потерял свою бухгалтерскую невозмутимость, воскликнув, что я считаю его, как видно, за простака, за Думмкопф, если хочу заставить поверить, что директора радио попросту оставили действовать как он хочет, а не предоставили возможности своевременной эвакуации. И он, и я, оба мы находились под одинаковым впечатлением вездесущности и эффективности НКВД — он из-за запугиваний собственной же пропагандой, видевшей везде и повсюду "руку Москвы", я — из-за незнания того, что более вездесущей, но не обязательно более эффективной, секретная полиция была на самом Западе. Много раз и в разных вариантах возвращался гестаповец к идее-фикс, что остался я в Таллине по советскому заданию (но разве могли примитивные бериевцы додуматься до такого хода?). Под этим Дамокловым мечом гестаповец продержал меня долгие недели [...]
И разведя руками в грустном недоумении, гестаповец сказал, что есть может быть один выход, могущий помочь и ему и нам с женой: если бы я заявил о желании помочь моими знаниями и опытом в борьбе против русских. На вырвавшееся у меня непроизвольно гневное восклицание, что от русского нельзя требовать чтобы он выступал против русских, следователь порекомендовал мне не повышать голоса и заметил, что тысячи русских белоэмигрантов состоят в рядах победоносного Вермахта, имеются и русские, работающие на Гестапо. Что же касается классификации врага, бороться против которого меня приглашают в виде особой чести заодно с немцами, то он, гестаповец, готов заменить выражение "русские" любым устраивающим меня наименованием: "иудо-большевизм", "азиатские орды" и пр. И уже без всяких обиняков предложил быть "разумным человеком" и не выбирать безвестной могилы для нас с женой; уточнение это сделал он в уже неприкрыто-угрожающем тоне. Отсылая обратно в тюрьму он прошипел вдогонку, что дает три дня на продумывание, что важнее для меня: жизнь жены и моя собственная, или какие-то "термины"?
2 января 1942 года Боголепов поступил на службу в "Винету".

2. Доставленный на Викторияштрассе Яков Джугашвили получил псевдоним "Деничев" (единственный известный мне случай использования немцами псевдонима для военнопленных) и номер 15024. Номера пропагандистской "15 серии" с 15001 до 15022 были розданы до 3 сентября, номер 15023 получил генерал-майор Зыбин, который, очевидно, не оправдал надежды пропагандистов и уже 18 сентября оказался в Хаммельбурге; следующим был сын Сталина.
О пребывании Якова Джугашвили на Викторияштрассе существуют два противоречивых свидетельства.

Карл Альбрехт: Теперь этот молодой человек попал под чудовищный пресс. Он должен был выступить против своего собственного отца, открыто обвинить и проклясть его, назвать его изменником, клятвопреступником, предателем дела Ленина. Люди Геббельса знали, что Яков сильно страдал из-за жесткости своего отца. И все же они просчитались. Никакие посулы, никакие обещания немедленного освобождения и чудесной жизни в комфорте и достатке, равно как и никакие жесткие меры не подвигли молодого офицера к тому, чтобы сказать одно-единственное слово, направленное против отца или против советского режима. Парень упрямо молчал. Какому-то конченому подлецу внезапно пришла в голову мысль заставить Якова Джугашвили читать вслух книгу. Как это было сделано - то ли он должен был читать для якобы больного товарища, то ли как-то иначе - знают лишь люди, которые и сегодня выполняют в нашей стране те же задания, что и тогда. Короче говоря, все, что он читал, тайно записывалось на пленку. Потом текст аккуратно нарезали и склеили так, что получилось зажигательное обвинение против Сталина, то есть именно то, чего хотел Геббельс и чего он не смог заполучить честным путем.
Большая сенсация для немецкой общественности, для всего мира была налицо: смотрите же! Вот что собственный сын говорит о своем отце Сталине. Для Геббельса и его подручных это был пропагандистский шедевр , для меня - гнусный фарс и безграничная низость. Мне было жалко молодого парня. Это свело его могилу, так как пути домой для него уже не было...
Но эффект - как внутри страны, так и вне ее - оказался нулевым.


Тогдашний руководитель "Винеты" Хайнрих Курц: На втором этаже здания Викторияштрассе 10 мы создали небольшой лагерь военнопленных. Со временем здесь стали появляться очень известные военнопленные, среди них, примерно в октябре 1941-го, сын Сталина, майор артиллерии, попавший в плен на участке группы армий Центр. После того как сын Сталина был однозначно опознан бывшей секретаршей Клары Цеткин, начали готовить большую радиопрограмму с его участием. Хотя и трудоемким способом, но нам удалось сделать записанный на магнитофон первый допрос Сталина, который велся фронтовыми частями по месту его поимки, годным к трансляции. Особенно примечательным было то, что во время этого допроса сын Сталина позволил себе пренебрежительные замечания о советском руководстве и смысле войны. Эта передача, которая напрямую адресовалась Сталину, анонсировалась целыми днями напролет, вроде "Сталин, через пять дней в 10 вечера ты услышишь речь твоего сына. В ней будут такие подробности о советском руководстве, которые тебя не порадуют" и т.д. и т.п. И действительно в назначенное время началась трансляция. Как следует из рассказов военнопленных, она произвела сильное впечатление на советские войска.

Следует добавить, что допрос Я. Джугашвили датирован 18 июля 1941 г., в записях представителя немецкого МИДа при ОКХ есть пометка от 19 июля: "Попытка радиорепортажа не приносит успеха. Сталин-мл. отказывается от любых показаний, вообще не дает ответов" (РГАСПИ Ф.558 Оп.11 Д. 1555, Л.146.)

Предположительно, в октябре 1941 г. было решено прекратить попытки дальнейшего пропагандистского задействования Я. Джугашвили, и он был отправлен в Хаммельбург.
Tags: боголепов, джугашвили я.и., документы: РГАСПИ
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 34 comments