Подытожим для начала то, что нам уже известно. По различным свидетельствам до войны он носил фамилию Пузанов, а после войны использовал имя Николай Ветлугин. С его слов, в плен он попал в Крыму будучи интендантом 2 ранга в одной из армий на Керченском перешейке.
Из показаний Ф.И. Трухина (26 марта 1946 г.):
Его приметы: около 50 лет, среднего роста, стройный, лицо продолговатое, волосы темные.
После войны Николая Васильевича Пузанова разыскивали жена, проживавшая в Москве; мать, проживавшая под Москвой, и советская власть.

Из приложенной справки военкомата однозначно следовало, что Пузанов был призван в конце января 1942 года в Нальчике в звании рядового, так что офицерского/интендантского звания у него не было. Вероятно, он (подобно М.А. Зыкову) намеренно выдал себя за офицера, рассчитывая на лучшее обращение в плену.
Сделаем теперь следующий шаг, который позволит состыковать Ярославль, указанный в качестве места рождения в документах выше, и Новочеркасск, о котором Пузанов-Тензоров вспоминал в личных беседах. Этому поможет исследование историка А.В. Венкова "'Тихий Дон': источниковая база и проблема авторства" , в которой автор дает подробный портрет казака, публициста и историографа Василия Васильевича Пузанова:

Во время службы Пузанов сдал экстерном экзамен в Николаевской Александровской гимназии за курс высше-начального училища (сдал на "тройки", лишь по Закону Божию - "четыре", дающий права вольноопределяющегося 2-го разряда, то есть право поступать в военные училища...
Война с Японией забрасывает вольноопределяющегося Пузанова на Дальний Восток. Он попадает в 19-й Донской полк, лучший полк 4-й Донской дивизии... Он отличается в боях... Пузанов заслужил солдатский Георгиевский крест 4-й степени ( №138806) "за разновременные отличия".
На войну В. В. Пузанов ушел сотником 22-го полка... с теми самыми казаками, с которыми вместе служил с 1910 по 1914 год.1 4 ноября 1914 года В. В. Пузанов производится в подъесаулы и назначается командиром 1-й сотни 22-го полка. После Самсоновской катастрофы полк воюет в Польше, под Варшавой... Естественно, Пузанов ведет дневник. В рождественском номере "Вольного Дона" 25 декабря 1917 года печатается его рассказ "Цветы паненок" с пометкой "Из записной книжки 1914 года".
Следующие обстоятельства заставляют предположить, что есаул Василий Васильевич Пузанов, чью биографию изложил А.В. Венков, и был отцом будущего начальника Управления Безопасности КОНР Николая Васильевича Пузанова:
1. У В.В. Пузанова были дочь Евгения (род. 10 дек. 1901 г.) и сын Николай (род. 1 марта 1907 г.) - см. С.В. Волков "Офицеры казачьих войск. Опыт мартиролога". С. 677.
2. Отца Н.В. Пузанова звали Василий, в его послевоенных документах (на имя Николая Ветлугина) датой рождения указано 14 марта 1907 года, т.е. тот же день с поправкой на новый стиль.
3. Супругу В.В. Пузанова звали Неонила Ивановна. Мать Н.В. Пузанова, разыскивавшую его после войны, зовут тоже Неонила Ивановна.
4. Н.В. Пузанов родился в Ярославле, но родиной считал Новочеркасск. Именно в Ярославле в 1907 г. служил В.В. Пузанов, а во время первой мировой войны и после нее семья, очевидно, жила в Новочеркасске.
Перейдем теперь к биографии самого Н.В. Пузанова. Как мы видим, присутствует неувязка с годом рождения. По данным С.В. Волкова он - 1907 г.р., а по военным спискам - 1904 г.р. Вполне возможно, это как-то связано с тем, что он хотел скрыть свое происхождение (снова вспомним М.А. Зыкова, который с годом рождения в советских документах также обходился весьма вольно).
Согласно послевоенным анкетам с 1925 по 1930 гг. Пузанов-младший учился в политехническом институте в Новочеркасске, а затем в университете в Ростове. Вполне вероятно, это соответствует действительности. Согласно его гарвардскому интервью он работал
- в 1931-1933 в Научно-исследовательском институте горной промышленности, в Сталино, был в курсе дел в Харькове и Ростове, занимался помимо прочего тестами на профпригодность;
- в 1934-1936 в военном институте как специалист по баллистике;
- после 1936 занимался атомной физикой.
По последней теме он даже читал в послевоенной Германии лекции и публиковал статьи, изучение которых, однако, не убедило меня в особо глубоких познаниях Тензерова о предмете. Нельзя исключать, что он просто пытался заинтересовать своей научной биографией американцев.
В справочнике "Москва 1936" мы обнаруживаем в качестве заместителя директора Всесоюзного заочного индустриального института по учебно-научной части Н.В. Пузанова, он же возглавляет научно-методический отдел (назван "проф[ессором]"). Можно осторожно предположить, что это и есть "наш" Николай Васильевич.

Также он является автором брошюр:
- "О проверочных испытаниях на курсах мастеров социалистического труда", Нар. ком. мест. пром. РСФСР, Глав. упр. учеб, заведениями. М.-Л. 1938. (В конце текста: «Гл. методист Н. Пузанов»)
- "Основы организации и методики самостоятельных учебных занятий. Пособие для учащихся высш. и сред. заоч. учеб. заведений", Гизместпром, М.-Л. 1939
То, что он в 1942 году был призван в звании рядового, можно, вероятно, объяснить тем, что в институтах, в которых он обучался, не было высшей допризывной подготовки. В гарвардском интервью он утверждал, что являлся профессором "артиллерийской Академии, в капитанском звании, соответствующем, однако чину генерал-майора" и был в октябре 1941 года назначен главой противовоздушной обороны своего района. И здесь, вероятно, он сильно приукрашивает свои посты и звания, стараясь обратить на себя внимание американцев. Тем не менее не слишком понятно, каким образом он оказался в январе 1942 г. в Нальчике, откуда и был призван.
Н.В. Пузанов попал в 344 горно-стрелковый полк 138 горно-стрелковой дивизии, занимавшей оборону в Крыму на узком перешейке между Арабатским и Феодосийским заливами.

После того, как немцы 8-9 мая 1942 года перешли в наступление, оборона Крымского фронта посыпалась, и Пузанов оказался в плену.

Не вполне понятно, за какие заслуги он получил пост начальника Управления Безопасности КОНР, впрочем, подробное обсуждение истории его плена и послевоенной деятельности выходит за рамки данной заметки. Отметим, однако, что в феврале 1945 года ему каким-то образом (через засланного за линию фронта агента?) удалось отправить письмо жене в Москву (за то, что это именно "наш" Н.В. Пузанов, говорит территориальная привязка: улица Короленко, на которой проживала жена Пузанова, находится в Сокольниках).
Однако, в это время Пузанов уже был снова женат, на сестре белоэмигранта Д.В. Брунста. В мае 1945 года в Чехословакии Брунст угодил в советский плен и впоследствии в мемуарах описал расставание с зятем:
После войны Пузанов выдал себя за Николая Ветлугина, родившегося в 1907 г. в бельгийском Льеже (!). Очевидно, это было призвано подчеркнуть, что ни по месту рождения, ни по месту жительства на 01.09.1939 он не попадает под советскую/российскую юрисдикцию и соответственно под ялтинские соглашения. Пузанов-Ветлугин утверждал, что из-за преследований коммунистов в 1933 году перебежал в Югославию, его пребывание в Загребе с 1934 года подтверждалось (очевидно, поддельным) югославским документом.
До 1950 года Ветлугин активно участвовал в эмигрантской политической жизни, затем отошел от нее. Умер в 1957 г. Некролог из газеты "Наша страна" (21.03.1957)
