пророчества достоевского

Майкл Роджерс беспокойно мерил шагами свой кабинет. Заканчивающийся 1971-й год принес дурные вести: его, сотрудника департамента германских и славянских языков Кентского университета, уведомили, что контракт с ним не продлят. Причина заключалась в том, что руководство решило "обновить" департамент и нанять людей с научной степенью, а таковая у Роджерса отсутствовала.
Начавший работать в университете в сентябре 1967 года Роджерс стал настоящим любимцем молодых американцев. Усатый новичок получил пост преподавателя русского языка, с наслаждением читал лекции по литературе, во время которых постоянно перешучивался со студентами, создавая непринужденную обстановку.
Да он и сам любил своих учеников. По собственному почину организовал курсы для постановки русского произношения и четыре часа в неделю занимался с приходившими студентами. Дважды его номинировали на звание учителя года, за что полагалась аж тысяча долларов. И на пост омбудсмена по делам студентов он баллотировался.
В прошлом году организовали русский хор и ансамбль пляски из студентов. А до этого? После вторжения Советов в Чехословакию в 68-м весь универ гудел от обсуждений. Помнится, тогда устроили публичные дебаты, и их тоже проводил он, Майкл Роджерс, знавший четыре языка, но не имевший научной степени. Не удалось закончить диссертацию в Университете Нью-Йорка, хотя преодолел почти все препятствия. С тех времен остались три тысячи страниц черновиков и тема самоцензуры в советской литературе.
Университетская газета нередко брала у него интервью, в которых он рассуждал о пользе собственного курса. Учи языки, и перед тобой откроются новые горизонты, богатства новых культур, говорил он журналисту. И в карьере поможет, а где как не в университете об этом думать.
Студенты сразу дружно встали на сторону преподавателя: в прессе появились призывы протестовать против несправедливости. "Если наше образование является самой главной заботой этого университета, так давайте немного поднажмем", — писал один из них.
Четыре года. Еще два, а дальше тенюр — постоянная позиция, постоянная работа.

***

Немцы засели на холме, откуда поливали наступавших неровной цепью красноармейцев. Перебегая от укрытия к укрытию и ведя огонь, темные фигурки советских бойцов продвигались вперед. Вдруг прямо перед одним из солдат взорвался снаряд.
Вынырнув из забытья, пострадавший почувствовал дикую боль: казавшееся чужим тело было нашпиговано осколками. Изо рта, ушей и носа струилась кровь. Двое немцев склонились над ним, очевидно, решая, добивать или нет. Внезапно раненый слабым голосом стал читать детский стишок на немецком, застрявший в его памяти еще в школьные годы. Немцы удивились и стрелять не стали. Так молодой лейтенант РККА Михаил Рогачевский, угодил в плен в октябре 1943 года. Или точнее так о своем пленении рассказывал Майкл Роджерс 50 лет спустя.

***

Михаил Афанасьевич Рогачевский родился в сентябре 1924 года в Вятке. Единственный сын родителей окончил десятилетку. Впоследствии он утверждал, что его отца арестовали и расстреляли в 1938 году, а его самого заключили в лагерь на 16 месяцев. В данных "Мемориала" не удалось найти подтверждения ни тому, ни другому. Тем не менее о своем лагерном опыте Рогачевский в США даже читал лекцию. Он был призван Кировским военкоматом, обучался в учебке под Москвой. Позже рассказывал, что за неудачу при форсировании Днепра был приговорен военным трибуналом к расстрелу, с заменой десятью годами заключения, таким образом попал в штрафники и был отправлен "смывать кровью" свои преступления. По его рассказу из 125 отправленных брать тот холм, в живых осталось 25, и все они перешли на немецкую сторону. Подтверждения этой берущей за душу истории в советских документах нет.

Сам Рогачевский, очевидно, оказался немцам полезен. 1945 год он встретил в разведшколе в Эшенбахе, с погонами лейтенанта вермахта на плечах. В апреле вместе со школой он отступал в Лихтенштейн. Его часть носила гордое название "1-я русская национальная армия". Так как в военное время значение синуса может достигать четырех, то и армия, которой командовал полковник Смысловский, была размером с батальон.
Наш отряд состоял примерно из 500 человек, среди которых были женщины и дети. Мы медленно продвигались на юг, без транспорта, избегая главных дорог. С первого дня появились отстающие, они садились на обочину, все в кровоточащих ранах, и провожали колонну безразличными взглядами. Артиллерийская канонада порой слышалась совсем рядом. Горизонт пылал, языки пламени лизали темное небо... Мы молча шли вперед...
За несколько дней до перехода границы, в армии был обнаружен заговор, арестовали троих человек. За одного из них поручились, а двух расстреляли; расстрелом, по собственному признанию, командовал Рогачевский. За все время было расстреляно шестнадцать человек, как правило по доносам белоэмигрантов, подозревавших своих молодых советских спутников в шпионаже.
В мае 1945 года Рогачевский был интернирован вместе с несколькими сотнями «смысловцев» в Лихтенштейне. Есть его неопубликованная фотография: на форменной рубашке вермахта висит знак отличия для восточных народов, а рядом советский Орден Красной звезды и медаль "За боевые заслуги" (подтверждений награждения с советской стороны не выявлено).
В период споров между членами правительства княжества и страхов самих "смысловцев", что их выдадут Советам, Смысловский обратился к нему с предложением убить президента Ландтага Антона Фроммельта. Последний якобы вставлял палки в колеса, выступая за выдачу. По собственному признанию, Рогачевский был фанатиком, а также доверял Смысловскому, так что стал планировать убийство. Однако, посоветовавшись с другими офицерами (одним из них, по воле случая, был бывший советский десантник Тарасов), осознал, к каким последствиям для всех них это приведет, и от плана отказался. Более того: дабы исправить свою несколько подмоченную репутацию, в 1946 году он добровольно явился в полицию с чистосердечным признанием.
[Тарасов] добавил: "И подобные господа (имея в виду [Смысловского]) хотели завоевать Россию и встать во главе ее, чтобы строить новую Россию без коммунистов. Такого никогда не будет, русский народ никогда не последует за господами, готовыми продать свою душу сегодня одному, а завтра другому"
Рогачевский выехал в Аргентину в 1947 году, затем в начале 1950-х переехал в Нью-Йорк. В Америке Рогачевский женился на Лотте Вайль, немецкой еврейке, укрывшейся со своей семьей в Лихтенштейне, где они и познакомились. Сменил фамилию, работал в качестве инженера в Сперри-Рэнд Корпорэйшн. В конце 1967 года перебрался в Огайо и приступил к работе в университете.

***