В годы оны обманут Эротом,
что свобода приходит нагой,
я себя называл патриотом,
но закладывал в это другой
(доставал и оглядывал,
и обратно закладывал)
смысл, и зубы коробил дугой.
Как-то раз перекрашенный дятел
в степу писню таку заспивал:
нет на свете уже демократий,
кои ты еще не подорвал -
то гранатой этической,
то лопатой фактической
ты устои у них подрывал.
Огорченный ничейным исходом
и давно удалившись от дел,
больше я не хотел быть с народом,
где народ мой, к несчастью, хотел,
но когда в графе "хобби" я
написал: "охлофобия",
он распух и обидно зудел.
Широту обретенной натуры
всяк прокруст норовит ужимать.
Что осталось от литературы
на пути от "Что делать?" до "Мать!" -
с отрешенною рожею
прихорашивать прошлое
и ни чехова не понимать.