Приехав в Москву, я первым делом решил припасть к пьянящему роднику отечественной культуры, для чего немедленно купил журнал Афиша. На обложке журнала Афиша был изображен босоногий писатель Сорокин, держащий в руках большое, как у теленка, сердце.
Внутри журнала восторженный до повизгиванья критик Данилкин объяснял, в частности, что сердце должно было быть ледяным, но не смогли найти соответствующего Данилу-мастера, поэтому сердце слепили из того, что было, а именно из силикона, который взяли взаймы в близлежащей клинике широкого профиля. Впоследствии материал, побывавший в руках писателя Сорокина, вернулся в закрома родины и был, наконец, использован по прямому назначению, для создания силиконовых долин и холмов.
Критик, не тратя время на непрофессиональную рефлексию, ставил писателя Сорокина в один ряд с Толстым и Достоевским и умилялся авторскому словосочетанию "Говори сердцем" - призыву необычайной свежести и смелости.
Кроме того Данилкин по-детски непосредственно радовался тому. что в московской квартире Сорокина не навалены по углам кучи говна (как могли бы подумать буквалистски настроенные читатели), а сам писатель жестко пресекает попытки говорить с ним языком его литературных героев.
Все это я пытался вкратце пересказать Знакомой Девушке, пока мы спешили по улицам Москвы на грузинский спектакль "Гамлет", но как только я дошел до слова "говно", с небес на пиджак Знакомой Девушки упала увесистая капля упомянутой субстанции.
Впоследствии Знакомая Девушка уверяла меня, что, судя по крику, сопровождавшему бомбометание, это был не писатель Сорокин, а вовсе даже писатель Воронин, но я, на всякий случай, на две недели завязал с беседами на литературные темы.