Прости нас, человечество, с тобой,
мы разминулись, потому любой
из нас опричь уж самых бестолковых
возвышен, с перерывами на сон
я утверждал бы даже, вознесён,
в то время, как ты корчишься в оковах
земного притяжения. Прыжок
на (впишешь, сколько хочется) вершок
(когда падёшь – падеж не перепутай),
что есть предел мечтаний для твоих
рабов своих двоих и тех троих,
для нас клеймо позорное. Цикутой
себя врачуй, прикладом улещай,
потом труби в трубу, пищи в пищаль,
дожди, пока сползутся инвалиды,
и снова, чередуя огнь и хлад...
не мне тебя учить... надень халат,
смешай коктейль, послушай из «Аиды»
иль из «Паяцев» что. Когда узришь
сиянье над рогаликами крыш,
займешься нами. И считай удачей
мою болтливость: нас полсотни рыл,
наш ангел бледнолиц и среброкрыл,
и крест мальтийский, а не хрен собачий
у нас на фюзеляже. Фюзеляж!
Расслабься, человечество, и ляжь,
не шевели носами и усами.
Неважно кто – Спаситель, Люцифер –
и что – жужжанье мух, дрожанье сфер –
но дальше, человечество, мы сами.
