Во времена развитого социализма у каждого уважающего себя населенного пункта был город-побратим в социалистическом лагере.
Побратима для йо нашли в Венгрии исходя из принадлежности обоих языков к угро-финской группе. Побратима звали Сомбатхей, и он лежал в 5 км от австрийской границы. йо разукрасили плакатами "Дружба - Barátság -Келшымаш" и начался обмен делегациями. Туда везли водку и самовары, назад токайское и кубик рубика.
Потом придумали меняться пионерами. Наши ездили отдыхать на Балатон, а венгерские к нам.
В одну из таких "международных" пионерлагерных смен попал и я.
Чуть не на всех приехавших к нам венгров приходилось смотреть, задирая голову - то ли в состав группы попала баскетбольная команда, то ли чего-то не совпадало с пионерским возрастом, звали их, понятное дело, Аттилами, Золтанами и Шандорами, по-русски они практически не говорили - мы изыскали в своих рядах знатока марийского, но тут выяснилось, что за истекшее тысячелетие родственники успели основательно друг от друга отдалиться, лишь у слов "спасибо" и "жопа" остались одинаковые корни, а с таким лексическим багажом далеко не уедешь.
Поэтому вербальный контакт как-то быстро сошел на нет и сменился унылой чередой формальных мероприятий.
Сначала мы устроили вечер художественной самодеятельности, потом венгры спели и сплясали, потом мы сыграли в КВН...
Ближе к середине смены до нас всех как-то внезапно дошло, что среди венгров есть и венгерки. Отдельные эротоманы даже бегали подглядывать за ними сквозь закрашенные стекла местной баньки, но ночные отчеты о результатах наблюдений вызвали не больше доверия, чем заслушанная ранее история о чудо-бинокле, сквозь который учительница русского языка и литературы предстает взгляду исследователя совершенно обнаженной.
Тем не менее следующей ночью была подписана "сухаревская конвенция", каждый участник которой получил по своему венгерскому предмету обожания и обязался не заглядываться на чужих. Выбранную мной девочку звали Кристина. Теперь я бросал на нее страстные взгляды (из расчета 1 с.в. на 48 часов) на совершенно законных основаниях.
Тут, наконец, настал момент истины. Мы сошлись с венграми в финале первенства лагеря по футболу. Венгерские девочки, естественно, пришли поболеть за своих. Участники конвенции, желая показать себя, рыли землю копытом. Мне всю ночь снилось, как я забиваю решающий мяч в падении головой...
... нас просто снесли с поля. По-моему мы даже ни разу не ударили по воротам. Я попытался было обвести защитника и через секунду обнаружил что лежу в центре поля, несколько потоптанный и аккуратно присыпанный землей, а мяч уже у наших ворот. Мы проиграли 0-5, а могли и 0-15.
После матча я брел назад в лагерь, уткнув голову в землю.
И вдруг чей-то голос с сильным акцентом сказал: "Капитан, капитан, улыбнитесь".
Мне показалось, что прямо внутри меня рухнула гора Джомолунгма и еще две или три поменьше. Передо мной стояла Кристина. Несколько дней назад на КВН я был капитаном и наша команда пела эту дурацкую песню...
Вечером на дискотеке уже к 17 медленному танцу мне удалось побороть стеснение и пригласить ее...
На следующий день венгров увезли смотреть многочисленные достопримечательности йо, а наш отряд пошел в поход. Возвращаясь вечером в лагерь, мы наткнулись на заросли лесной малины. Народ с энтузиазмом кинулся ее жрать, я где-то раздобыл 500-граммовую банку и, изрядно исцарапавшись, наполнил ее до краев.
Банка, понятное дело, предназначалась Кристине.
Мы вернулись в лагерь, время отбоя близилось, а венгров всё не было. Наконец, они приехали, но нас уже заперли в корпусе.
Я испугался, что до утра нежная малина превратится под собственной тяжестью в компот.
Тогда я постелил на своем подоконнике газету, аккуратно по ягодке достал малину из банки и разложил на газете. Ночью несколько раз просыпался, чтобы проверить всё ли в порядке.
С утра собрал ягоды назад в банку и отдал за завтраком Кристине.
Потом был последний вечер нашей смены. Мы с Кристиной взялись за руки и бродили по лагерю, ошалевшие от какого-то непонятного счастья, периодически натыкаясь на другие пары участников конвенции. По-русски она не говорила, по-венгерски я не понимал.
Я поехал провожать Кристину в йо, на вокзале она меня поцеловала в губы.
Если б внутри меня оставалась еще несколько Джомолунгм, то тут осыпались бы и они, но тектонические процессы прошлых дней и так уже всё смололи в порошок.
Из Москвы я получил письмо с сердечком и словами "Я ТЕБR ЛЮБЛЮ". Потом такое же из Сомбатхея. Я написал ответ. Кристина прислала фотографию с семьей. Пытаясь разнообразить содержание, я прошерстил на предмет венгерских слов "солдата швейка", но нихего подходящего случаю там не нашлось.
Через полгода переписка заглохла.
Когда несколько лет спустя фотографию Кристины увидел мой физтеховский товарищ, ловелас первого года службы, он посмотрел на меня непонимающими глазами и сказал: "Ну ты и мудаааааак, Петрович!" И через несколько минут: "А у тебя остался ее адрес?".
У Кристины была фамилия Дрекслер, такая же фамилия у чувака, сидящего сейчас в соседнем со мной кабинете. Наверное, она была этническая немка или австрийка.
Впоследствии я дарил девушкам, которых любил, цветы, посвящал стихи, делал разные широкие и не очень жесты, но пожалуй, ничего более красивого и эстетически совершенного, чем банка лесной малины к пионерлагерному завтраку я так и не придумал...
10 воспоминаний о йо: пробки
10 воспоминаний о йо: бассейн дельфин
10 воспоминаний о йо: астрахань
10 воспоминаний о йо: талоны
10 воспоминаний о йо: кристина
10 воспоминаний о йо: зарубежное военное обозрение
10 воспоминаний о йо: хомяки
10 воспоминаний о йо: сомбатхейские
10 воспоминаний о йо: напольные виды спорта
10 воспоминаний о йо: высоцкий
10 воспоминаний о йо: последние каникулы