Дитя Силена и Селены, он просыпается с утра, размяв скукоженные члены, сползает с пыльного одра, глядит в пленительную высь, бутылки горлышко лобзает не без взаимности... Но мысль его пронзительно пронзает... Вчерашний город... ночь... туман...луна бежит за облаками...Дрожа от ужаса руками, он лезет в сумку и в карман. Увы! Проёбана! И как! За рюмкой мерзкого абсента... Мудак! Мудак! Какой мудак! - то тридцать два несчастных цента - остаток счета - вопиют, иной им грезился приют. Герой, зажегши аккурат угасший разума светильник, спешит проверить всё подряд: сортир, кладовку, холодильник, но нет... рыдая головой, он набирает номер свой.

Незнамо где, неважно, хоть в канаве или в сорной яме, там, где складирует Господь хламьё, проёбанное нами, звучит музыка. До-минор в пустое небо уплывает, и ей угрюмо подпевает осенних жаб нестройный хор.