В детстве мои художественные позывы заметно опережали свое время. Жанр экспресс-супрематизма, в котором я себя неоднократно пробовал, принимался бездушными педагогами в штыки. В итоге, в 4 классе в моем табеле красовались трояки по пению и рисованию (балл был набавлен за старание). С учительницей пения маме удалось заключить джентльменское соглашение. На уроках я должен был петь исключительно про себя. Открывать рот запрещалось категорически. В обмен учительница гарантировала четверку.
С рисованием же подобный трюк не прошел. Тогда мама ангажировала бабушку. За плечами бабушки не было художественного училища, а были лишь бухгалтерские курсы, поэтому она была усидчива и терпелива.
Бабушка положила передо мной спичечную этикетку с эмблемой клуба "Спартак" и сказала: "Срисовывай!".
Через месяц напряженной работы над топологией ромба мне было разрешено перейти к раскраске.
Еще через месяц я поразил учительницу рисования новой (реалистической) струей своего творчества. За короткий период времени я научился весьма похоже изображать эмблемы Динамо, Торпедо, ЦСКА и добровольного спортивного общества Урожай.
"Это хорошо", - сказала учительница, - "но это графика. Нарисуй теперь натюрморт".
Бабушке пришлось заменить спичечную этикетку на чашку.
Не сразу, но я освоил и чашку. В карандаше. С игрой теней. Нет, освоил - это скромно сказано. Я рисовал чашку, как Бог. Малые, большие и средних размеров голландцы могли поучиться у меня, как надо правильно рисовать чашку. В карандаше. Я рисовал чашку с натуры, по памяти, с закрытыми глазами, левой рукой и по-македонски.
Вопрос с оценкой по рисованию был снят с повестки дня. Учительница заходила в класс, говорила: сегодня у нас свободная тема, я рисовал чашку в карандаше с игрой теней и получал свои законные пять баллов.
За последующие три года я нарисовал несколько десятков чашек. Хорошо, что будущие психоаналитики тогда еще работали по своей основной специальности - операторами машинного доения.
