А помните, чемпион-то был уже одной спиной в партере. Австралийцам оставалось его лишь технично дожать. И вопрос был только в том делать это быстро-быстро или медленно-медленно. Хиддинк, тренер бывалый, конечно, выбрал второе. Свежего Алоизи он выпустил лишь на 81 минуте, Кеннеди и вовсе припас на дополнительное время. И тут Гроссо... С этим Гроссо тоже, конечно, та еще история. К 24 годам нормальная футбольная звезда уже имеет за душой пару титулов, безумный трансфер с острова на полуостров, метросекс с мотофоделью и книгу "Наступая на яйца", ставшую бестселлером на вирджинских островах и мысе доброй надежды. Гроссо в 24 года играл в команде Кьети. Это итальянская серия С2 - место, которое миссионеры, призывающие отказаться от людоедства, посещают гораздо чаще, чем скауты. Потом были Перуджа и Палермо - тоже не creme de la creme. И вот на последней минуте добавленного времени Гроссо материализуется возле австралийской штрафной. При том, что итальянцы после удаления Матерацци на чужую половину поля ходили, как солдаты в самоволку: по двое и на цыпочках. Гроссо обыгрывает Брешиано, тот пытается схватить итальянца за трусы, но нерешительно, как прыщавый семинарист преподавательницу богословия. Этот момент наверняка снится Брешиано до сих пор. Если бы он знал наперед, что случится... да он бы завалил этого Гроссо и оторвал бы ему ногу... получил бы за это максимум желтую, на фол последней надежды нарушение никак не тянуло. Вместо этого Брешиано умывает руки со словами "Ну раз ты так, то и мне не очень-то хотелось", и Гроссо входит в штрафную. А там уже лежит защитник Нил. Его уже порядком достал all that jazz, поэтому он повернулся к миру спиной и просто слушает, как растет трава. Он недвижен и отрешен. От него исходит сияние. Гроссо, сицильянская деревенщина, ничего, конечно такого не замечает, благодарно спотыкается о Нила и падает. Судья Канталехо, которого после удаления Матерацци терзает чувство вины перед наследниками Баджо и Караваджо, свистит от облегчения.
А теперь стоп. 320 минутами игрового времени позже. Зидан наносит свой второй удар головой в финальном матче. Но ни главный судья (теперь это не Канталехо, а Элизондо), ни его помощники этого не видят - игра уже переместилась на половину поля французов, и все судьи смотрят в другую сторону. Несколько секунд игра продолжается, потом, кажется, кто-то выбивает мяч за линию, судья бежит к поверженному Матерацци. И тут телевидение показывает повтор со специальной камеры, наблюдающей только за Зиданом. В этот момент Элизондо и семьдесят тысяч болельщиков на стадионе знают меньше, чем миллиард телезрителей. Ловушка, которую расставила себе ФИФА, захлопывается.
С одной стороны, судья на поле должен принимать решения самостоятельно, советуясь лишь со своими помощниками и (в отдельных апокрифических случаях) игроками. С другой стороны, если миллиард телезрителей видел, как Зидан ударил соперника, оставлять его на поле равносильно для ФИФА искре над и так уже достаточно большой кучей наломанных судьями дров. В дело вмешивается запасной (четвертый) судья (практически уверен, что на основании телекартинки). Он информирует Элизондо, и тот вдруг решительно несется к Зидану, доставая откуда-то из ягодиц красную карточку.
И снова стоп. А теперь объясните мне, дорогие любители футбола, почему четвертый судья не мог точно также вмешаться в ход матча Австралия - Италия. Только потому, что его смотрело не миллиард, а всего лишь сто миллионов? Никакого пенальти не было, и первый же видеоповтор подтверждал это столь же явно, как и в случае с Зиданом.
Что ж, selten ein Schaden ohne Nutzen, как говорят немцы или, нет худа без добра, как говорим мы. В финальном матче чемпионата мира впервые в истории de facto было применено видеодоказательство, повлиявшее на ход игры. Когда оно будет введено de jure - лишь вопрос времени. В лучшем случае - уже на следующем чемпионате мира, в худшем - когда престарелые маразматики из ФИФА и УЕФА, наконец, упокоятся на специальном кладбище, на котором разрешается пить лишь Будвайзер - официальный напиток церемонии погребения.
(прод. след.)