Зыков - маленький, плотный, но не толстый, ярко выраженная еврейско-арабская голова, толстые губы, низкий лоб, очень живые подвижные глаза. Произносил каждое слово обдуманно и не спускал взора с собеседника. Беседы с Зыковым были напряженными.
Он попал в плен где-то на южном участке восточного фронта в звании дивизионного комиссара (?). "В/Пр" [отдел "Вермахт/Пропаганда"] получил сообщение об этом пленном (предположительно через отдел "Иностранные армии Востока" или напрямую от группы армий) с подробной характеристикой и работой Зыкова об оборонно-экономическом положении Советского Союза. Этот материал так сильно выделялся, что автора приказали немедленно доставить [в Берлин]. В первом разговоре с Дюрксеном Зыков сразу же заявил о том, что он не готов никоим образом сотрудничать, если он с самого начала не узнает, какую роль с немецкой точки зрения должен играть русский народ и какую судьбу ему готовят. Мол, он русский патриот и будет делать только то, что приносит пользу народу."В/Пр Восток" в таких случаях своей властью и в надежде, что концепция когда-либо действительно изменится к лучшему, давал обещания общего толка, которые склоняли пленных к сотрудничеству. Чему помогало и взаимное доверие, быстро возникавшее между пленными и говорящими по-русски сотрудниками отдела.
Его первым заданием была маленькая пропагандистская брошюра об экономическом положении Советского Союза и вытекающей из этого бессмысленности продолжения войны. Эту брошюру, которую Зыков написал из головы без посторонней помощи, позже даже использовали в рамках пропаганды на оккупированных территориях.
Если что-то и говорит за то, что З. действительно был сотрудником или заместителем Бухарина в "Известиях", то это отстаивавшаяся им в рамках власовского движения концепция внутреннего переустройства России: Советская система без Сталина, демократический большевизм; в отношении внешней политики перемирие с западными демократиями или даже принципиальный поворот в их сторону2. Так как Власов сам стоял на тех же позициях и, что характерно, начал свою первую прокламацию словами "Меня ничем не обидела советская власть" Зыкову было нетрудно получить влияние на него и ввести эту линию в общую концепцию власовского движения. Занятия на курсах пропагандистов в Дабендорфе подтверждали это.
До своего исчезновения Зыков постоянно пытался придать всему предприятию собственное идеологическое лицо, сделать его независимым от немцев. В своих политических требованиях он заходил далеко, однако вел переговоры очень умело. В целеустремленности, умственных способностях и работоспособности ему не было равных не только среди соотечественников, но и среди немецких собеседников.
Так Зыков благодаря силе своей личности стал центром и движущей силой власовского движения. Не только редактируемые им газеты, но и призыв Смоленского комитета и другие подобные воззвания в своей общей линии находились почти стопроцентно под зыковским влиянием. Так как зимой 42/43 он жил в непосредственном соседстве с Власовым на Викторияштр.3, то нет ничего удивительного, что Власов вскоре оказался у него в руках.
Во внешности Зыкова вне всякого сомнения присутствовали еврейские черты и штабу "В/Пр" часто приходилось брать этого ценного сотрудника под защиту от нападок со стороны. По какой-то причине он никогда не был у врача, который смог бы быстро выяснить, еврей Зыков или нет.
После того как в 1943-м открылась школа пропагандистов в Дабендорфе, Зыков со всей редакцией перебрался туда, и его стремления к самостоятельности стали проявляться все отчетливее, недоверие к нему со стороны гестапо все более усиливалось.
Внутренняя тенденция зыковской программы была однозначно меньшевистской, сдержанной по отношению к немцам, но оставляющей открытой дверь на Запад. Эта тенденция отразилась и во всем власовском движении.
З. ездил к добровольческим батальонам во Францию (конец 43-го или начало 44-го). Когда он вернулся из этой поездки, он высказался примерно так: "Да вы немцы сумасшедшие. Эта оккупированная страна живет лучше, чем вы здесь". По причине того, что был основан пропагандистский отдел особого назначения [школа в Дабендорфе] весь русский вспомогательный персонал - на тот момент еще военнопленные - переселился с Викторияштр. в Дабендорф. В силу своих способностей и немалых знаний Зыков мог в своем русском кругу позволить себе многое. У него были диктаторские замашки, и в своей редакции он правил соответственно. Того, кто не соглашался с его мнением при подвернувшейся возможности выгоняли. То, что расходилось с его мнением, в газету не попадало, совершенно неважно какой русской группой был предложен материал. Из-за своего диктаторского поведения Зыков приобрел немало врагов. Номер газеты составлялся самим Зыковым. Его сотрудники были свидетелями того, как он без остановки продиктовал номер газеты с первой до последней строчки, так как имевшийся материал ему не понравился. От "В/Пр" в редакции находился зондерфюрер Борманн4. Его заданием было контролировать содержание газеты согласно имевшимся инструкциям и перед отправкой в типографию представлять номер Гроте5. Часто случалось, что при этом вносились изменения.
Самым близким сотрудником Зыкова в редакции "Зари", самым его преданным слугой и трудовой лошадью был Ковальчук6, продолжавший редактировать газету после исчезновения Зыкова. Он был хорошим техническим сотрудником, но безо всякой творческой жилки. Маленький, несколько сутулый человечек, он был весьма ревнив, самолюбив и крепко держался за свой стул. Во всей редакции его считали безнадежно зависимым от Зыкова. "Ну Зыков же сказал, Зыков же решил" - эти слова лучше всего характеризовали Ковальчука.
Весьма активным юным сотрудником был Ахминов7. В 43-м ему было максимум 23-24 года. Он работал еще на Викторияштр. Так как он уже тогда хорошо говорил по-немецки, его заданием в редакции был большей частью перевод немецких материалов. Удивительно, что он смог удержаться при Зыкове, так как выказывал монархические убеждения. Ахминов отличался изрядным честолюбием.
"Доброволец" (газета для добровольцев) и "Заря" (газета для военнопленных) помогали друг другу материалами или печатали одинаковые материалы. Обе газеты находились исключительно в подчинении "В/Пр" и выходили еженедельно. Издатель: полевая почта такая-то. Печать: Дойчер Ферлаг Берлин. "Доброволец" частично печатался с готовых матриц во фронтовых ротах пропаганды, чтобы сэкономить время и расходы на транспортировку.
Редакции обеих газет были русскими и располагались в Дабендорфе. Перед "В/Пр" за "Зарю" отвечал Зыков, за "Доброволец" - генерал Жиленков, но Зыков и на "Доброволец" оказывал решающее влияние... Обе газеты выходили в формате берлинских дневных газет. Репортажи на общеполитические темы ориентировались на указания министерства пропаганды для немецких газет. В остальном делалась попытка избежать ощущения, что газета является немецким рупором. Часто завязывались настоящие баталии с русскими редакторами, прежде всего, с Зыковым, и немецкая точка зрения иногда должна была продвигаться
Люди, вражески настроенные к Зыкову, постоянно указывали на его еврейский внешний вид и при этом часто высказывали подозрение, что он может быть советским агентом8. "В/Пр" придерживался мнения, что Зыков, если судить по его поведению - скорее несгибаемый русский шовинист. Тем не менее вероятно через какой-то русский источник подозрения дошли и до гестапо. Так как от "В/Пр" отстранения Зыкова от дел добиться не удалось, гестапо в конце концов пошло на крайнюю меру, т.е. на его устранение.
Однажды, летом 44-го (еще до 20 июля) Зыков вместе с молодым коллегой по редакции9 исчез при загадочных обстоятельствах из своего дома в Рангсдорфе под Берлином. О том факте, что Зыков и его сотрудник жили не в Дабендорфе, а частным образом в Рангсдорфе "В/Пр" узнал с опозданием. По рассказам соседей и других жителей Рангсдорфа Зыкова посетили несколько человек в гражданском, которые на повышенных тонах беседовали с ним по-русски. Зыков и его молодой сотрудник покинули дом вместе с этими людьми, среди которых находился высокий и широкоплечий мужчина, и сели в стоявшую на опушке леса машину.
"В/Пр" бросилось в глаза, что расследование со стороны гестапо велось крайне поверхностно, что дало повод к подозрениям. После войны Дюрксен узнал от одного русского сотрудника, который всегда вел себя порядочно по отношению к "В/Пр", хотя и находился в известной оппозиции к власовско-зыковскому курсу, следующее:
Гестапо неоднократно предпринимало попытки завербовать этого сотрудника с тем, чтобы тот докладывал об отделе Гроте. Сотрудник с возмущением отказывался. При этом в гестапо однажды возникла оживленная перепалка, во время которой сотрудник выхватил свой пистолет и бросил его к ногам гестаповцев с криком "Пристрелите меня, но освободите от этого задания". Гестаповцы пошли на попятную и озаботившись тем, как бы он не рассказал о попытке вербовки "В/Пр", договорились хранить молчание. Позже он встретился с одним из низших чинов гестапо, который больше не возвращался к теме вербовки, но надеялся. по всей видимости, что если собеседника напоить, то у того развяжется язык. Однако, язык развязался у самого гестаповца и он стал похваляться в духе: "А с Зыковым мы ведь провернули неплохо, никто так и не догадался".
Высокий широкоплечий мужчина, который со слов свидетелей принимал участие в похищении Зыкова, предположительно был использовавшийся гестапо в качестве агента в Дабендорфе Чикалов9.
IfZ, ZS 0402, 1, 2, 3. Изложение не всегда последовательно, т.к. скомпоновано из различных кусков интервью.
1 - Ойген Дюрксен (1907-1984) - родился в Крыму в семье немецких меннонитов. С 1924г. в Германии, после окончания университета работал во внешнеполитическом ведомстве НСДАП, затем в министерстве пропаганды, затем в отделе "Вермахт Пропаганда".
2 - следует учитывать, что книга Торвальда писалась по американскому заказу, реверансы с целью представить власовское движение чуть ли не прозападным могут иметь политическую подоплеку. Пропаганда "Зари" была вполне себе антизападной.
3 - на Викторияштр.10 располагался оборудованный отделом "В/Пр" выносной пункт лагеря военнопленных, т.н. "лаборатория" [психологической войны].
4 - ср. у Самыгина к нам приставили цензором зондерфюрера Бормана (из Прибалтики, предположительно племянника Мартина Бормана). Это был молодой, здоровый и любивший развлечения парень. Мы скоро приучили его дрыхнуть в задней комнате редакции и не слишком вмешиваться в наши дела. Но мы не могли полагаться на него и доверять ему. Вернер Борманн действительно был родом из Прибалтики, но не состоял в родстве с М.Борманом.
5 - капитан Николаус фон Гроте (1897-1976), сотрудник отдела "Вермахт Пропаганда", ср. у Самыгина Злым гением всего предприятия был капитан Гроте, который считал всех нас предателями и требовал закрыть нашу лавочку.
6 - Николай Васильевич Ковальчук (псевдоним Гранин), по некот. данным бывший работник киевской киностудии, старший лейтенант, редактор "Зари" с лета 1943-го., ср. у Самыгина Ковальчук был украинским федералистом, хороший журналист, но с комплексом неполноценности. После войны был арестован, доставлен в СССР, давал показания на власовском процессе.
7 - Герман Феофилович Ахминов (1921-1985) - сотрудник "Зари", после войны немецкий политолог и социолог.
8 - Любопытная переписка на этот счет сохранилась в архиве министерства пропаганды (BA R55/1296). В письме от 08.06.44 сотрудник министерства пропаганды Кун сообщает о том, что некий фон Шульц то ли не зная меры оклеветал пропагандистов Дабендорфа, то ли ему удалось раскрыть масштабный заговор. По предложению фон Шульца следует немедленно распустить лагерь и арестовать 49 человек. Офицер абвера Офчарек, к которому обратился Кун, разъяснил, что фон Шульц одновременно работает на абвер, СД и министерство пропаганды и уведомил о якобы раскрытом им заговоре все ведомства. Так что Офчарек был уже в курсе дела и провел расследование, которое никакого заговора не выявило. В другом письме Мелитта Видеманн ручается за названных фон Шульцем заговорщиков - "генерала Власова, генерала Трухина, капитана Зыкова, старшего лейтенанта Ножина" и обвиняет самого фон Шульца в том, что за его спиной стоят агенты НКВД. Зыков исчез через несколько дней после этой переписки. Есть ли тут взаимосвязь с доносом фон Шульца или совпадение случайно, неясно. К сожалению, самого письма фон Шульца в этом архивном фонде нет.
9 - Валентин Львович Ножин (1915-1944?) - начсклада топокарт штаба второй ударной армии, в плену адъютант Зыкова.
10 - Александр Федорович Чикалов (1902 - после 1950) - батальонный комиссар погранвойск НКВД, впоследствии зам. начальника управления безопасности КОНР. После войны был арестован американцами, но выпущен по ходатайству Б.Николаевского. В архиве Николаевского хранятся рукописи Чекалова (под псевдонимом Алмазов): "Грозная Лубянка", "Система следствия в МГБ", "На службе в советской разведке" и пр.