VII (КК - 29.06.43)
СЕНСАЦИИ ИЗ МАТЕРИАЛОВ СМОЛЕНСКОГО ОТДЕЛА ГПУ.
Берлин, 28 июня. В актах Смоленского отдела ГПУ, обнаруженных сразу после занятия Смоленска немецкими войсками, содержатся детали ужасной трагедии, происшедшей с безоружными членами польского офицерского корпуса, от чего кровь стынет в жилах.
При изучении документов выяснилось, что палачи ГПУ держади в неволе, а потом ликвидировали одного турка, который как офицер служил в польской армии. Его фамилия известна, это поручик Хамид Ахмед Коркмас, который служил в польской армии добровольцем. Вместе со многими польскими офицерами он попал в плен в восточной части Польши, а потом был направлен в лагерь в Козельске. Там польские офицеры поручили ему издавать лагерную газету по названием "Орбис". Польским офицерам в течение долгого времени удавалось держать издание лагерной газеты в тайне. Перехват одного из экземпляров этой рукописной газеты привел к аресту поручика Коркмаса. 12 августа 1940 Коркмас вместе со следственным делом был переведен в главное управление НКВД в Москве. При этом советский капитан Куприянов подчеркнул, что Коркмас является антисоветским элементом и что такое нельзя больше терпеть. Значение этого риторического циничного оборота, постоянно встречающегося в актах ГПУ, известно. Оно попросту означает безжалостную ликвидацию.
СЕНСАЦИИ ИЗ МАТЕРИАЛОВ СМОЛЕНСКОГО ОТДЕЛА ГПУ.
Берлин, 28 июня. В актах Смоленского отдела ГПУ, обнаруженных сразу после занятия Смоленска немецкими войсками, содержатся детали ужасной трагедии, происшедшей с безоружными членами польского офицерского корпуса, от чего кровь стынет в жилах.
При изучении документов выяснилось, что палачи ГПУ держади в неволе, а потом ликвидировали одного турка, который как офицер служил в польской армии. Его фамилия известна, это поручик Хамид Ахмед Коркмас, который служил в польской армии добровольцем. Вместе со многими польскими офицерами он попал в плен в восточной части Польши, а потом был направлен в лагерь в Козельске. Там польские офицеры поручили ему издавать лагерную газету по названием "Орбис". Польским офицерам в течение долгого времени удавалось держать издание лагерной газеты в тайне. Перехват одного из экземпляров этой рукописной газеты привел к аресту поручика Коркмаса. 12 августа 1940 Коркмас вместе со следственным делом был переведен в главное управление НКВД в Москве. При этом советский капитан Куприянов подчеркнул, что Коркмас является антисоветским элементом и что такое нельзя больше терпеть. Значение этого риторического циничного оборота, постоянно встречающегося в актах ГПУ, известно. Оно попросту означает безжалостную ликвидацию.
Следующий документ был известен уже давно, так как
Владимир Абаринов цитировал его еще в "Катынском лабиринте" (1991) как "обнаруженный немцами в архиве Белорусского НКВД и опубликованный в июне 1943 года в оккупационной газете "Новый курьер варшавский".VIII (VB - 29.06.43, КК - 30.06.43)
РАССТРЕЛЫ ТАКЖЕ В КОЗЕЛЬСКОМ ЛАГЕРЕ.
Признание начальника особого отдела лагеря
Смоленск, 28 июня.
Среди материалов главного управления госбезопасности (ГПУ) в Смоленске найден весьма интересный отчет, который под грифом "Совершенно секретно" и номером 39/88 был отправлен 6 августа [в КК - 20 августа - ИП] начальником особого отдела лагеря НКВД в Козельске младшим лейтенантом Стариковичем начальнику главного управления госбезопасности Смоленской области капитану Куприянову. В отчете содержится жалоба на то, что после вывоза 12000 польских офицеров на расстрел в Катынь в козельском лагере не были полностью устранены следы пребывания этих офицеров, так что новые заключенные смогли немедленно выяснить, что в этом лагере содержались военнопленные польские офицеры.
Товарищ Старикович в частности пишет:
"Несколько слов о конспирации. В присланной Вами копии распоряжений командованию лагерей НКВД СССР Nr 25/6909 от 26.07.40 в последнем абзаце говорится "Соблюдайте строжайшую секретность согласно моим указаниям". Я хотел бы отметить, что в секретность в нашем лагере с момента прибытия этой группы в лагерь не соблюдается. Если сейчас - как мне объяснил начальник лагеря Королев - наша задача состоит в том, чтобы интернированные не знали, где они находятся, то можно со всей определенностью сказать: все интернированные знают, что они находятся в Козельске Смоленской области и что в этом лагере раньше тоже находились военнопленные. В подтверждение сообщаю:
1. Все прибывшие поезда с интернированными останавливались на вокзале, при выходе из вагона можно было прочесть название станции.
2. Во время перехода от станции Козельск к лагерю они шли через город и читали все вывески, на некоторых имелись названия учреждений и обозначение местности.
3. Руководство лагеря после отправки военнопленных не стерло и не закрасило оставшиеся от них надписи различного характера, так новая группа интернированных немедленно узнала, что здесь находились военнопленные.
В июле в разговоре между охранником Андрюшкиным и интернированным на вопрос последнего, что раньше здесь было, Андрюшкин ответил: военнопленные."
Дальше в отчете говорится дословно:
"Интернированные заинтересовались башней рядом с бараком Nr.15, раньше там был карцер, на стенах находятся различные надписи, из которых очевидно, что раньше здесь находились военнопленные, ожидавшие приговора. Также они видели небольшие отверстия в деревянной стене, которые остались от пуль после проведенных расстрелов.
Доски следовало заменить. Надписи на стенах интернированные сочли прощальными посланиями польских офицеров, как доложил мне осведомитель Смирнов.
Командование лагеря поставлено мной в известность обо всех этих фактах"
Итак, польские офицеры догадывались о трагической судьбе, которую им готовили жидобольшевистские палачи и еще до их вывоза оставляли прощальные послания на стенах своей тюрьмы.
РАССТРЕЛЫ ТАКЖЕ В КОЗЕЛЬСКОМ ЛАГЕРЕ.
Признание начальника особого отдела лагеря
Смоленск, 28 июня.
Среди материалов главного управления госбезопасности (ГПУ) в Смоленске найден весьма интересный отчет, который под грифом "Совершенно секретно" и номером 39/88 был отправлен 6 августа [в КК - 20 августа - ИП] начальником особого отдела лагеря НКВД в Козельске младшим лейтенантом Стариковичем начальнику главного управления госбезопасности Смоленской области капитану Куприянову. В отчете содержится жалоба на то, что после вывоза 12000 польских офицеров на расстрел в Катынь в козельском лагере не были полностью устранены следы пребывания этих офицеров, так что новые заключенные смогли немедленно выяснить, что в этом лагере содержались военнопленные польские офицеры.
Товарищ Старикович в частности пишет:
"Несколько слов о конспирации. В присланной Вами копии распоряжений командованию лагерей НКВД СССР Nr 25/6909 от 26.07.40 в последнем абзаце говорится "Соблюдайте строжайшую секретность согласно моим указаниям". Я хотел бы отметить, что в секретность в нашем лагере с момента прибытия этой группы в лагерь не соблюдается. Если сейчас - как мне объяснил начальник лагеря Королев - наша задача состоит в том, чтобы интернированные не знали, где они находятся, то можно со всей определенностью сказать: все интернированные знают, что они находятся в Козельске Смоленской области и что в этом лагере раньше тоже находились военнопленные. В подтверждение сообщаю:
1. Все прибывшие поезда с интернированными останавливались на вокзале, при выходе из вагона можно было прочесть название станции.
2. Во время перехода от станции Козельск к лагерю они шли через город и читали все вывески, на некоторых имелись названия учреждений и обозначение местности.
3. Руководство лагеря после отправки военнопленных не стерло и не закрасило оставшиеся от них надписи различного характера, так новая группа интернированных немедленно узнала, что здесь находились военнопленные.
В июле в разговоре между охранником Андрюшкиным и интернированным на вопрос последнего, что раньше здесь было, Андрюшкин ответил: военнопленные."
Дальше в отчете говорится дословно:
"Интернированные заинтересовались башней рядом с бараком Nr.15, раньше там был карцер, на стенах находятся различные надписи, из которых очевидно, что раньше здесь находились военнопленные, ожидавшие приговора. Также они видели небольшие отверстия в деревянной стене, которые остались от пуль после проведенных расстрелов.
Доски следовало заменить. Надписи на стенах интернированные сочли прощальными посланиями польских офицеров, как доложил мне осведомитель Смирнов.
Командование лагеря поставлено мной в известность обо всех этих фактах"
Итак, польские офицеры догадывались о трагической судьбе, которую им готовили жидобольшевистские палачи и еще до их вывоза оставляли прощальные послания на стенах своей тюрьмы.
Это последнее сообщение в "Фелькишер Беобахтер". "Курьер Келецкий" публикует лишь еще одну короткую заметку в выпуске от 2 июля:
IX (КК - 02.07.43)
ДАЛЬНЕЙШИЕ СЕНСАЦИИ ИЗ МАТЕРИАЛОВ ГПУ В СМОЛЕНСКЕ.
Смоленск, 1 июля.
Продолжающееся изучение актов главного управления госбезопасности в Смоленске раскрывает все новые интересные обстоятельства.
Становится ясным, что убивали не только польских офицеров, врачей и капелланов. В лагерях, где находились десятки тысяч солдат, благодаря агентам и шпионам выявляли каждого, кто принадлежал хоть к какой-нибудь организации. Даже принадлежность польских рабочих и крестьянских сынов к благотворительным организациям вызывала такие большие подозрения, что товарищ Куприянов из Смоленска распорядился "этапировать" их в исправительный лагерь в северной России, чтобы изгонять из них антисоветские настроения, вплоть до окончательной "ликвидации".
ДАЛЬНЕЙШИЕ СЕНСАЦИИ ИЗ МАТЕРИАЛОВ ГПУ В СМОЛЕНСКЕ.
Смоленск, 1 июля.
Продолжающееся изучение актов главного управления госбезопасности в Смоленске раскрывает все новые интересные обстоятельства.
Становится ясным, что убивали не только польских офицеров, врачей и капелланов. В лагерях, где находились десятки тысяч солдат, благодаря агентам и шпионам выявляли каждого, кто принадлежал хоть к какой-нибудь организации. Даже принадлежность польских рабочих и крестьянских сынов к благотворительным организациям вызывала такие большие подозрения, что товарищ Куприянов из Смоленска распорядился "этапировать" их в исправительный лагерь в северной России, чтобы изгонять из них антисоветские настроения, вплоть до окончательной "ликвидации".
4 июля разбился самолет Сикорского и главные калибры пропаганды переключились на него.
Подведем некоторые итоги:
1. Не вызывает сомнений, что в руки немцев попали настоящие документы Смоленского НКВД. Все упоминаемые в переписке чекисты являются реальными лицами. Кажется аутентичной и большая часть процитированных документов.
2. Ни в одной из доброго десятка заметок нет ни слова про "архив НКВД". Речь все время идет про материалы (Akten, Aktenbestände) НКВД. Среди цитируемых документов нет ни одного датируемого ранее 20-х чисел мая 1940-го года.
3. При всей мощи пропагандистской инструментовки в опубликованных документах нет особого криминала. Осведомительство, изъятие писем - не в счет. Если бы такой криминал был, пусть и за более ранние даты, он бы несомненно был бы обнародован.
4. Нацистские пропагандисты всячески стараются привязывать материалы к катынскому расстрелу, но к концу июня и им становится очевидно, что речь в документах (если не считать запросов на поиск пропавших), идет о другой партии военнопленных.
Можно осторожно предположить, что в руки нацистов попали документы Смоленского НКВД (или по кр. мере одного из его отделов) прибл. за май 1940-го - июнь 1941-го. Эти документы не находились в архиве НКВД и поэтому не были эвакуированы вместе с ним. Это были текущие оперативные документы, возможно, оставшиеся в кабинете одного из сотрудников. Впоследствии возникла контаминация с партархивом и отсюда путаница.
Такая версия объясняет, почему среди напечатанного нацистами нет ни одного документа, датированного раньше мая 1940-го. Она также объясняет, почему на материалы не претендовал оперштаб Розенберга: это не архивные материалы.
Почему нацисты свернули пропагандистскую кампанию, ведь вначале они обещали представить списки и документы широкой общественности? Возможное объяснение дал А.Памятных: если эти списки содержали имена интернированных, привезенных в Козельск и Юхнов после мая 1940-го, то нацисты обнаружили несовпадение фамилий в этих списках со списком эксгумированных в Катыни. Таким образом, дальнейшая пропаганда вряд ли бы была эффективной и лишь запутала бы ситуацию.
Что стало с этими документами? Как сообщил А.Памятных, в архиве комиссии Бурденко в ГАРФе находятся фотокопии списков интернированных в Козельске и Юхнове по состоянию на конец декабря 1940 - начало января 1941. Эти списки имеются в двух видах: рукописные на русском языке и машинописные на немецком. Логично было бы предположить, что рукописные списки попали в руки к немцам (вместе с другими документами Смоленского НКВД) и они их перевели, чтобы вести сверку со списком эксгумированных. Таким образом имеется три возможности:
1) при отступлении немцев смоленские документы были найдены советскими войсками. Но где тогда оригиналы?
2) смоленские документы были найдены американцами, передавшими их (вероятно, накануне или в ходе нюрнбергского процесса) советским властям
3) смоленские документы были найдены американцами, передавшими фотокопии (вероятно, накануне или в ходе нюрнбергского процесса) советским властям.
В известных нам на сегодня американских документах о такой передаче ничего не говорится. Однако, как минимум один факт передачи документов, как любезно указал А.Памятных, несомненно имел место:
MR. COUNSELLOR SMIRNOV...
I will now read an original German document and I beg the permission of the Tribunal to submit a series of documents which have been offered us by our American colleagues, Document Number 402-PS, Exhibit USSR-507 (протокол нюрнбергского трибунала от 2 июля 1946 г.)
I will now read an original German document and I beg the permission of the Tribunal to submit a series of documents which have been offered us by our American colleagues, Document Number 402-PS, Exhibit USSR-507 (протокол нюрнбергского трибунала от 2 июля 1946 г.)
Приложение. Упоминаемые в документах чекисты:
Азарх Лев Захарович (1905 - ?), член ВКП(б) с 1939 г., стаж работы в органах НКВД 16 лет, в 1939-1940 гг. - лейтенант милиции, начальник особого отделения Юхновского лагеря, 20 мая 1940 г. заменен Г.А. Эйльманом. (Н. С. Лебедева "Катынь. Март 1940 г. - сентябрь 2000 г.")
Бегма Павел Георгиевич (1902 - 1975). В КП с 06.31. В РККА с 1920-го по 1933.
В органах НКВД: нач. ОО НКВД - 3 отд. БВО - Зап.ВО 04.02.39-22.06.41; нач. 3 отд. Зап. фронта 22.06.41-19.07.41; зам. нач. ОО НКВД Зап. фронта 19.07.41-31.07.41; нач. ОО НКВД Центр. фронта 31.07.41-04.09.41; нач. ОО НКВД Брянск. фронта 04.09.41-10.11.41; в распоряжении НКВД СССР, откомандирован в распоряжение НКВД УзССР «для использования на руководящей работе» 28.02.42; уволен 18.11.42.
В РККА с 1942 по 1953 (Среднеазиатский и Заказвказский военные округа)
Офицер запаса, пенсионер, жил в Донецке.
Звания: ст. лейтенант 24.01.36; капитан 17.04.38; майор 28.03.39; майор ГБ 04.02.39; ст. майор ГБ 19.07.41.
Награды: орден Ленина 1945; 3 ордена Красного Знамени 26.04.40, 1944, 1951; 6 медалей. (Н.В.Петров "Кто руководил НКВД. 1941-1954")
Кадышев Филипп Иосифович (1900–?) - в органах НКВД с 1925 г. В 1939–1940 гг. майор, начальник Юхновского лагеря. В годы войны начальник Темниковского лагеря для военнопленных (№ 58), в 1943–1944 г. Осташковского (№ 41), затем Челябинского (№ 68), Киевского (№ 62) и Иркутского (№ 32) (Н. С. Лебедева "Катынь. Пленники необъявленной войны")
Королев Василий Николаевич (1902–?) - сотрудник органов государственной безопасности. В органах ОГПУ—НКВД с 1925 г. Капитан, с марта 1940 г. старший лейтенант ГБ. В 1939–1941 гг. начальник Козельского лагеря. С августа 1941 г. заместитель начальника лагеря для военнопленных в г. Йошкар-Ола. В 1942 –1943 гг. заместитель начальника Темниковского лагеря (№ 58), затем заместитель начальника лагеря № 173. В 1944 г. откомандирован в распоряжение отдела кадров УПВИ НКВД СССР. (Н. С. Лебедева "Катынь. Пленники необъявленной войны")
Куприянов Емельян Иванович (1897 - 1966). В КП с 11.24. Депутат Верховного Совета СССР 1 созыва (доизбран). С 1931г. на партработе.
В органах НКВД: нач. УНКВД Смоленской обл. 28.01.39-26.02.41; нач. УНКГБ Смоленской обл. 26.02.41-31.07.41; нач. опер. отд. Упр. Ягринского ИТЛ и Строительства № 203 НКВД СССР 09.09.41-10.02.42; нач. опер. отд. Упр. Богословского ИТЛ и строительства алюминевого з-да НКВД 10.02.42-02.43; зам. нач. комбината «Тулуголь» по опер. части, Тула 02.43-14.04.44; зам. нач. Упр. фронтового лагеря военнопленных № 270 НКВД СССР по полит. части 14.04.44-17.07.45; нач. Упр. лагеря военнопленных № 340 (Новгородская обл.) 17.07.45-03.10.45.
С 03.10.45 в запасе. Пред. Рославльского РИК 10.45-10.47; пред. Рославльского горисполкома 10.47-03.53; директор Рославльского хлебокомбината с 04.53.
Звания: капитан ГБ 21.02.39; подполковник ГБ 11.02.43.
Награды: орден «Знак Почета» 26.04.40; 2 медали. (Н.В.Петров, К.В.Скоркин "Кто руководил НКВД. 1934-1941")
Лейбкинд Рафаил Самуилович (? - ?) - награжден в 1949г. орденом Отечественной Войны 2 степени.
Сопруненко Петр Карпович - (1908 - 1992). В КП с 09.28, в РККА с 1928 по 1938.
В органах НКВД—МВД: нач. Курсов руководящих опер. работников НКВД СССР 11.38—17.06.39; пом. нач. секретариата НКВД СССР 17.06.39—19.09.39; нач. УПВИ НКВД СССР 19.09.39—12.02.43; зам. нач. УПВИ НКВД СССР 12.02.43—05.44; нач. Хреновского лагеря для военнопленных НКВД 03.03.43—1944; нач. УНКВД Каменец-Подольской обл. 05.44—05.45; нач. УНКВД—УМВД Закарпатской обл. 07.09.45—21.10.46; в распоряжении упр. кадров МВД СССР 21.10.46—10.03.47; зам. нач. Упр. Строительства № 865 по воен.-строит. батальонам, Свердловская обл. 10.03.47—1949; нач. воен.-строит. частей Упр. строительства № 313 МВД 1949—16.10.50; зам. нач. Упр. Строительства № 585 и ИТЛ Главпромстроя МВД, г.Шатки 06.04.51—03.53; нач. 55 воен.-строит. упр. 03.53—11.53; зам. нач. 168 воен.-строит. упр. 27.01.54—02.01.56; нач. штаба воен.-строит. части п/я 2510 Главспецстроя МО СССР 02.01.56—30.09.63.
Уволен в запас 30.09.63.
Звания: капитан 1936; майор 23.12.38; капитан ГБ 14.03.40; майор ГБ 17.02.42; полковник ГБ 14.02.43; комиссар ГБ 14.12.43; генерал-майор 09.07.45.
Награды: орден «Знак Почета» 26.04.40; орден Красной Звезды 27.09.43; орден Красной Звезды 15.01.45; орден Отеч. войны 1 степени 10.04.45; знак «Заслуженный работник НКВД» 18.02.46; орден Красного Знамени; 2 медали. (Н.В.Петров, К.В.Скоркин "Кто руководил НКВД. 1934-1941")
Старикович Михаил Михайлович (1906 - ?) - в 1940-1941 гг. младший лейтенант госбезопасности, начальник особого отделения Козельского лагеря, в 1942-1943 гг. подполковник милиции, начальник Басьяновского лагеря для военнопленных.</i> (Н. С. Лебедева "Катынь. Март 1940 г. - сентябрь 2000 г.")
Филиппович - ?
Шарапов Владимир Максимович (1895–1972) - военный деятель, генерал-лейтенант (1941). В Красной Армии с 1918 г., участник Гражданской войны. Во внутренних войсках с 1921 г. В 1939 г. комбриг. В 1939–1941 гг. начальник Главного управления конвойных войск НКВД СССР. Великую Отечественную войну был начальником штаба 29-й, 70-й армий. Уволен в запас в 1952 г. с должности начальника ВСУ войск МГБ СССР. (биогр. словарь)
Эйльман Ганс Александрович (1901–?) - сотрудник органов госбезопасности с 1925 г. В 1939 г. младший лейтенант ГБ, с марта 1940 старший лейтенант ГБ. В октябре 1939 — мае 1940 г. начальник Особого отделения Козельского лагеря, в июне 1940 г. — Особого отделения Юхновского лагеря, в июле 1940 — августе 1941 г. — Грязовецкого лагеря. (Н. С. Лебедева "Катынь. Пленники необъявленной войны")