1. Михаил Самыгин (1915-1964)
1.1. Из книги "Русское освободительное движение" (датирована: 1947, опубликована: 1970)
Мелетий Александрович Зыков является, безусловно, центральной фигурой РОД, его создателем н идеологом. Это, безусловно, человек государственного ума, стоявший на голову выше всех своих сотрудников. Все основные документы программного характера, заслуживающие серьезного внимания, написаны им.
Биографические сведения о Зыкове крайне скудны и не полны. Основным источником являются его собственные слова, которые далеко не всегда можно было проверить. Невозможно с точностью установить, ни его истинную фамилию и имя, ни национальность, ни возраст. Зыкова нельзя было назвать необщительным человеком. Напротив, он охотно рассказывал о себе, но при этом не было никакой уверенности, что он говорит правду. Он сообщал лишь те данные, которые могли помочь ему в его работе. Естественно, что они не всегда должны были соответствовать истине. Долгое время автор этой работы был наиболее близким ему человеком и пользовался его расположением и даже любовью. Впоследствии, отношения резко испортились. Однако, даже в лучшие минуты Зыков был крайне осторожен в сообщении сведений о себе.
Косвенно можно судить, что "Зыков" не его настоящая фамилия. Он утверждал, что является ответственным редактором известного сборника "Поэты 18-го века". Вместе с тем, известно, что эту книгу редактировал известный литературовед, проф. Десницкий. Фамилия Десницкий тоже псевдоним. Таким образом, трудно сказать, что-либо определенное.
В отношении национальности известно, что Зыков неоднократно обвинялся с немецкой стороны в еврейском происхождении. Этого же мнения придерживались многие русские работники РОД, хотя ничего определенного никто не знал. Известна фраза Геббельса относительно Зыкова: "Позвольте мне знать еврей он или нет. Он мне нужен и он будет работать".
Сам Зыков неоднократно иронизировал по поводу своего, якобы, еврейского происхождения. Однако, он ни разу не назвал себя прямо русским и ни разу категорически не опроверг мнение о том, что он еврей. Внешний облик Зыкова не русский. Однако, в нем отсутствовали также характерные еврейские черты. В настоящее время, вопрос о его национальности не играет большой роли, но, понятно, что в то время он стоял очень остро. Во всяком случае, по культуре он был безусловно русский и отлично владел языком, как устно, так и письменно.
В 1943 году Зыков утверждал, что ему 40 лет, хотя он выглядел значительно моложе.
Согласно его слов, М.А.Зыков родился в семье литератора, принадлежавшего к социал-демократической партии меньшевиков и вырос в атмосфере ожесточенных политических споров, столь характерных для среднего круга русской интеллигенции. Принимал участие в гражданской войне в качестве политического работника, что плохо вяжется с его возрастом. В период советской власти, он редактировал областную газету в Узбекистане, а позднее был одним из руководящие сотрудников газеты "Известия" (по его словам заместителем редактора). Одновременно он преподавал историю русской литературы в университете имени Герцена. Университет имени Герцена не является истинным университетом, а представляет собой литературные курсы при Групкоме советских писателей — профсоюзной организации литераторов. В университете имени Герцена учились молодые люди и девушки, подающие надежду стать писателями, поэтами или драматургами. Действительно, оттуда вышло много талантливых литераторов, к числу которых принадлежат широко известные теперь, не только в СССР, поэты, драматурги, писатели: Виктор Гусев, Евгений Далматовский, Константин Симонов и многие другие.
Три года Зыков провел в концентрационном лагере в Сибири. Согласно его слов, предъявленные ему обвинения не были серьезными и позволили ему легко перенести это кратковременное заключение. После освобождения он не смог, однако, вернуться к литературной работе. Незадолго перед войной он был восстановлен в правах члена коммунистической партии и попал в армию в качестве старшего политрука. С этими знаками различия его видели многие русские офицеры в интернациональном лагере на Шлиффенуфер, где он провел один или два дня.
Он был полон надежд, что Геббельс положительно отнесется к его проектам, но сильно опасался за свою жизнь. Как показала практика, действительно, не прошло и месяца, как он получил широкие возможности для работы.
Обстоятельства при которых Зыков попал в плен не ясны: иногда он утверждал, что перешел добровольно, иногда же говорил, что был захвачен. В трезвом виде он вообще никогда не высказывался на эту тему. Зыков пил не часто, но порой напивался или делал вид, что напивается. В пьяном виде он городил ужасный вздор, но никогда не вел политических разговоров и ни разу не сообщил чего-либо компрометирующего себя.
Зыков обладал серьезными познаниями в области истории русской литературы. Хуже знал западную литературу и, для газетчика, неважно разбирался в вопросах диалектического материализма и политической экономии. Он обладал известным литературным талантом и когда хотел — писал недурно. Чисто публицистические вещи — статьи, заметки, очерки, листовки и т. д. он писал поистине блестяще, обнаруживая огромный пропагандистский талант.
Зыков был очень хорошим оратором. Речь его не блистала внешней красотой, но аргументы были построены с такой железной логикой, что невольно убеждали слушателей. Вообще говоря, его высказывания по ходу работы были всегда чрезвычайно ценны и насыщены мыслями. Спорить с ним было очень трудно, так как он всегда умел найти доказательства, казавшиеся неопровержимыми.
Зыков обладал удивительной работоспособностью и, при его разносторонних познаниях, достигал иногда результатов, которым нельзя было не удивляться. Например, однажды, на глазах автора, он в течение трех часов продиктовал стенографистке целый номер газеты. Этот номер содержал передовую статью, подвальную статью, "письма с мест", хронику, очерк, небольшой рассказ и даже головоломки, шарады и шахматные задачи. Читая этот номер невозможно было догадаться, что он целиком выдуман одним человеком.
Зыков не владел никакими иностранными языками и даже по-немецки почти не говорил и сознательно не хотел учить этот язык.
Политическое кредо Зыкова известно только ему самому. В политических разговорах он высказывался в пользу демократического режима, и связывал свои демократические убеждения с воспитанием еще в детские годы. Идеологические основы Русского Освободительного Движения он выводил от Радищева и Чаадаева, через декабристов и западников. Охотно соглашаясь с автором, что в качестве нашего основного идеолога в прошлом можно принять Чернышевского, сам он никогда категорически не высказывался по этому поводу.
Очень характерны взгляды Зыкова в области тактики политической борьбы. Его героями были: Иван Калита, Маккиавелли и Таллейран. Он не раз проводил аналогию между своей деятельностью и Иваном Калитой. Подобно тому как последний для собирания русской земли использовал татар, Зыков, в тех же целях, собирался использовать немцев... При этом он никогда не стоял на той точке зрения, что немцы являются нашими единственными, естественными н лучшими союзниками.
Его устраивала любая интервенция, которой он хотел воспользоваться для свержения большевизма. В минуту откровенности он признавался, что сотрудничает теперь с немцами только потому, что они в настоящий момент обладают наибольшими возможностями помочь Русскому Освободительному Движению. Если завтра больше реальных возможностей будет у англичан, говорил он, то мы будем ориентироваться на Англию. Персонально к немцам он, как и большинство русских попавших в Германию, питал чувства ненависти и презрения. В искренности этих чувств невозможно сомневаться. С немецкими руководящими 'работниками, даже крупными и враждебно настроенными к русским, он, в отличие от многих офицеров, храбрившихся в своем кругу за чашкой чая, держался чрезвычайно смело. Ниже будет приведена его беседа с полковником Мартином. С немецкими чиновниками и второстепенными офицерами Зыков абсолютно не считался и держался вызывающе, а часто даже грубо. Еще будучи военнопленным он выгонял из своего кабинета немецких офицеров и унтер-офицеров, мешавших ему работать. Все подобные резкости сходили ему с рук удивительно легко.
Зыков долго присматривался к людям и тщательно подбирал своих сотрудников. В своих привязанностях он был чрезвычайно постоянен и продолжал хорошо относиться даже к лицам, которые меняли свое отношение к нему в худшую сторону.
Находясь в Германии, Зыков женился на русской эмигрантке из Сербии. Последняя, но общему мнению, отличалась чрезвычайно скверным характером. Несмотря на это, все близко знавшие Зыкова утверждали, что он очень хороший семьянин...
Генерал Жиленков... не обладал такими выдающимися талантами как Зыков... В то время как Зыков пытался всеми силами обратить фиктивное движение в реальное, Жиленков считал это невозможным... Официально Жиленков был главным редактором газеты "Доброволец", предназначавшейся для русских военных формирований. Фактически же он ограничивал свою деятельность тем, что давал подпись, месяцами не показывался в редакции и не интересовался направлением работы. Он хорошо знал, что конкретное руководство осуществляется Зыковым и не вмешивался в его деятельность...
Генерал Трухин разделял политические взгляды Зыкова. Лично он долгое время не мог выносить Зыкова за его маккиавелизм, но впоследствии не только примирился, но и подружился с ним...
Капитан Штрик-Штрикфельд лично был дружен с Зыковым, был о нем очень высокого мнения и жил как правило или вместе с Зыковым или в непосредственной близости...
Отношение членов и особенно руководства НТС к Зыкову и его политической линии было неизменно отрицательным, причем невозможно было определить, что играло большую роль: личная неприязнь или принципиальные разногласия... Зыков также отрицательно относился к НТС, не вкладывая, однако, в свое отношение личных чувств. Он смотрел на членов НТС как на очень хороших, идеалистически настроенных, но столь же наивных, а потому подчас опасных своим простодушием, людей. Наивной считал он и всю политическую программу НТС и солидаризм, как политическую идею. Сам Зыков в области политической экономики, несмотря ив свои антибольшевистские убеждения, был последовательным марксистом. Точно также, в области философии, не вдаваясь как неспециалист в глубокие дискуссии, он говорил, что может быть диалектический материализм и можно опрокинуть и раскритиковать, но что все известные ему в этом направлении попытки кажутся ему крайне неубедительными.
Первым русским начальником лагеря Дабендорф был генерал Благовещенский, занимавший до этого пост ответственного редактора газеты «3аря» и ограничивавший свою деятельность подписыванием газеты. Впрочем, он очень много критиковал помещенный материал и, особенно, личные стороны характера Зыкова, что не мешало ему давать свою подпись...
К моменту организации РОД существовало два направления, о которых стоит упомянуть: программа Зыкова и программа НТС. Эти два направления и определили подбор организационного аппарата.
Зыков более стремился подобрать людей способных хорошо работать и меньше обращал внимания на причины, побудившие их принять участие в РОД. Его программа в целом больше касалась тактики борьбы с большевизмом, чем ее идеологических основ. Это привело к тому, что в его аппарат попало много людей, идейность которых была под большим сомнением. Немцы воспользовались этим для насыщения аппарата Зыкова провокаторскими элементами и шпионами. По меткому выражению самого Зыкова с таким трудом созданная крепость начала в один прекрасный момент стрелять в него сзади, что и привело к его гибели. Во всяком случае он отлично осознавал шаткость положения и ясно отдавал себе отчет в приближении конца. Понимая безвыходность своего положения, он без сомнения мог бы улучшить его, пойдя на некоторые принципиальные уступки, но не сделал этого, последовательно продолжая принятый в начале курс...
Несмотря на все заслуги Зыкова следует признать, что его аппарат был более интеллектуальным. но менее идейным. В результате военного краха Германии от него не осталось ничего. Напротив рабочий аппарат, подобранный генералом Трухиным, состоящий из более принципиальных и простых, но также нравственно более честных людей, продолжал существовать и после гибели их вождя...
Открытое письмо генерала Власова было написано Зыковым в период организации русского политического центра в одном из зданий ОКВ в Берлине на Викториаштрассе... Вторым документом была так называемая Смоленская декларация или 13 пунктов Русского Комитета...Сам Зыков вовсе не исходил из необходимости впоследствии в случае успеха движения осуществить все эти 13 пунктов. Последние были подобраны таким образом, чтобы, отвечая настроениям советских граждан по обе стороны фронта, привлечь на сторону РОД как можно больше людей и как можно скорее...
Отпечатанные многомиллионным тиражом оба документа: письмо генерала Власова и Смоленская декларация, должны были быть сброшены исключительно на территории, занятые советскими войсками. Массовый переход на немецкую сторону и сдача в плен в первые месяцы войны давно отошли в область преданий... Вот почему Геббельс согласился на проект Зыкова, который противопоставлял большевистской национальной пропаганде антибольшевистскую национальную идею...
Но случилось так, что немецкие самолеты, предназначенные для сбрасывания листовок вследствие тумана потеряли ориентировку и весь пропагандный выстрел пришелся по территории, занятой немецкими войсками. Трудно сказать, когда Зыков и капитан Штрик-Штрикфельд успели и как сумели завязать необходимые связи для осуществления такой смелой провокации. Очевидно только, что все это имело связь с рядом крупных имен, которые впоследствии оказались замешанными в событиях 20 июля 1944 года...
Мы возвращались с одного из просмотров кинофильмов, организованных оберлейтенатом Дюрксеном. Улицы Берлина были погружены во мрак, среди которого вычеркивая причудливые зигзаги, то вспыхивали, то гасли электрические фонарики прохожих. Зыков подошел ко мне и сказал:
- Чертик выскочил из бутылки. пусть попробуют загнать его обратно!
На другой день все мы узнали о совершившемся. С этого момента Зыков и капитан Штрик-Штрикфельд попали под серьезное подозрение, хотя им не было предъявлено никаких формальных обвинений. Одновременно началась борьба немцев с РОД - запрятывание чертика в бутылку...
"Заря" с первых номеров стала руководящей газетой РОД... Первые месяцы своего издания "Заря"... была практически свободна от немецкой цензуры, имела возможность проводить свою политическую линию и делала это... Газета вовсе не содержала пронемецкого и антиеврейского материала. Последнее было поставлено Зыковым как непременное условие для совместной работы...
Очень трудным был вопрос о позитивной программе. Если мы были еще способны дать критику большевизма, как социальной системы, то вопрос о собственной серьезной программе был нам, конечно, не под силу... Зыков находил выход из положения в том, что главное внимание сосредотачивал на вопросах тактики борьбы с большевизмом на сегодняшний день. Он утверждал, что наши главные силы лежат по ту сторону фронта и наша задача заключается в том, чтобы всемерно способствовать развитию подходящей обстановки на активное выступление против советской власти...
Когда мы начинали свою деятельность в стенах ОКВ на Викторияштрассе в Берлине, в одной из ночных бесед, имевшей чисто товарищеский характер, Зыков сказал :
- Наши личные шансы я оцениваю не высоко. 30% за то, что нас ликвидируют сами немцы, 30% за то, что мы попадем в руки советов и они тоже с нами не постесняются, 30% за то, что нас повесят англичане или американцы, несмотря на все наше к ним уважение. Несколько позже они разберутся, конечно, в действительном положении вещей. 10% я все же оставляю за то, что нам удастся выйти сухими из воды.
Жизнь показала, что Зыков вполне реально смотрел на вещи. Подсчитывая сейчас жертвы, понесенные руководителями РОД, можно установить, что из первоначального аппарата, с которым Зыков начал свою работу, уцелело даже меньше 10%. При этом, большинство было уничтожено советчиками, другая часть – самими немцами. Западные демократии оказались лояльнее, чем предполагал Зыков, если не считать тех людей, которых они выдали советам в первые месяцы после окончания войны. когда еще слабо представляли себе политическую обстановку...
После выпуска первых 33-х номеров «Зари» неожиданно разразился небывалый крах. Весь состав сотрудников прессы РОД был неожиданно вызван в кабинет полковника Мартина. Последний был крайне возбужден и к концу речи совершенно перестал себя сдерживать. Он был красен как рак, не слушающимися его пальцами пытался расстегнуть душивший его воротник мундира и стучал кулаками по столу. Так как большинство из нас плохо понимало по-немецки – переводил капитан Штрик-Штрикфельд. Нам бросилось в глаза, что его перевод никак не соответствовал взволнованному поведению полковника Мартина.
- Что он говорит? – обратился Зыков к присутствовавшему тут же своему личному секретарю и переводчику – Ножину.
- Ругается, - ответил тот усмехнувшись‚ - Когда полковник Мартин кончил - Зыков предупредил попытку капитана Штрик-Штрикфельда взять инициативу в
свои руки.
- Разрешите мне ...- сказал он и не спеша подошел к столу полковника Мартина, встав против него. Затем он спокойно улыбаясь, стал колотить кулаками по столу.
- Валентин - обратился он к Ножину, — переведи ему, что стучать кулаками по столу я также умею.
- Имеете ли вы еще что-нибудь сказать? – спросил полковник Мартин, несколько взяв себя в руки, после того как выслушал перевод.
- Имею, - сказал Зыков.
Смысл его речи, в кратких чертах, заключался в следующем:
Вы можете считать нас за провокаторов и большевистских агентов и не верить нам. Подумайте только об одном. Зачем мне, в таком случае, было бы нужно чуть ли не каждый день спорить с вами по отдельным вопросам и портить отношения. Не проще ли было бы сказать «Яволь» и втихомолку заниматься своим делом?
Совершенно успокоившись, полковник Мартин извинился и сказал, что стал нервен вообще, а сегодня. в частности, из-за неприятностей по службе. Он открыл стол и вынув оттуда бумажку, помахал ею перед нами.
- Здесь список всех вас с предписанием об аресте. - сказал он.- От меня зависит пустить это дело в ход или подождать. Я вам верю и сейчас, пока кладу эту бумагу в стол;
На этом кончилась наша беседа...
Собравшись после бурного совещания с полковником Мартином, мы стали обсуждать стоит ли продолжать работу дальше. Естественно, что все взоры обратились к Зькову, как к нашему руководителю. Конечно, ему очень трудно было дать ответ. Тем не менее, его неопределенность удивила меня. Обычно он всегда очень хорошо знал чего хочет. Смысл его слов сводился к следующему:
Положение трудное и дело каждого и его совести, как себя вести. Конечно, можно сказать: «запирайте нас обратно за проволоку, мы больше работать не хотим». С другой стороны, жизнь и время будут работать за нас. Дальнейшее военные неуспехи должны будут, наконец, заставить немцев предоставить нам свободу действий. Наперед можно сказать, что когда они придут к такому выводу, будет уже поздно что-либо предпринять. Кроме того, если мы сейчас устранимся, к руководству придут опять всякие продающиеся прохвосты. Мне кажется, что уж лучше остаться нам и терпеливо выжидать лучших времен.
После этого работать стало совершенно невыносимо. В печать то и дело попадало много, так называемого, принудительного материала, который поступал к нам от немецкого цензора и который мы отказывалась печатать. По каждому поводу возникали многочисленные споры. В аппарате редакции появились новые люди, в задачи которых, как это выяснилось впоследствии, входило посеять между нами рознь.
... Когда новые люди достаточно усвоили технику работы, весь старый состав редакции был сменен. Ряд сотрудников был послан на фронт, другим удалось перейти на работу по специальности, устранившись от политики. Сам Зыков с группой наиболее близких ему людей получил задание провести, якобы, очень важную политическую акцию на фронте. В назначенный день он, однако, не явился на вокзал. Согласно показаниям его жены, он был вызван к телефону в ближайший ресторан, которым обычно пользовался для переговоров с Берлином (Зыков жил тогда в 20 километрах от Берлина). Он пошел вместе со своим секретарем Ножиным, не взяв с собой денег и даже не вполне одетый. В ресторан к телефону он не явился, да, как оказалось впоследствии. его никто и не вызывал. Произведенное криминал-комиссаром полицайпрезидиума города Берлина расследование установило, что на дороге Зыков и Ножин были встречены двумя людьми в штатском, из которых один говорил по-немецки хорошо, а другой с акцентом. Между всеми четырьмя произошло бурное объяснение. Случайные очевидцы утверждали, что Зыкову и Ножину предлагали сесть в машину и что последние отказывались. Следы машины вели в лес‚ потом выходили на дорогу и терялись. Вот и все, что могло быть установлено. Следствие было произведено в присутствии ряда офицеров РОА.
На следующий день нам была преподнесена версия о том, что Зыков похищен НКВД или агентами Интеллидженс Сервиса. На все наши вопросы не арестован ли Зыков органами гестапо, немцы отвечали, что тогда это было бы им известно. Большинство из нас склонилась к тому, что это дело рук Гестапо. Муссировалась также версия, что Зыков - большевистский агент и что «похищение» было лишь ловко разыгранной комедией. Последней точке зрения придерживались, впрочем, лишь очень немногие.
Впоследствии прошли слухи, что, якобы, кто-то из офицеров СС в пьяном виде рассказывал как он арестовывал Зыкова. Все это, однако, мало достоверно. Единственным сильным доказательством в пользу того, что Зыков был арестован
самими немцами, является поведение госпожи Видеман. Узнав об исчезновении Зыкова, она воскликнула:
- Если он еще жив, я его спасу!
Очевидно, она не сомневалась или даже определенно знала, что Зыков арестован немцами.
Группа сотрудников, с которой Зыков должен был ехать на фронт для осуществления пропагандной акции попала в шпионскую часть СС, носившую название «Скорпион».
М.Самыгин - химик, младший лейтенант, в плену в 1942-1944 г.г. сотрудник газеты "Заря". Псевдонимы: Г.Муромцев, Афанасий Чайкин, после войны Михаил Китаев (подробнее биографию см. в Б.А.Равдин "Глеб Глинка. Утраченный эпизод биографии" // Venok. Studia slavica Stafano Garzonio sexagenario oblata.Stanford, 2012. Stanford Slavic Studies. Vol. 41)
Благодарю за сканирование книги сайт elan-kazak.ru